Читать книгу - "Золотой империал - Андрей Ерпылев"

Телефонный звонок оторвал Николая от листа дрянной серой бумаги, девственную чистоту которого он, покрывая строчками насквозь казенного содержания, с переменным успехом пытался нарушить уже целый час. Нельзя сказать, чтобы на этот раз капитан не был рад перерыву в работе. Писал-то он вовсе не сочинение на тему: «Где я провел лето», а рапорт по поводу безвременной, причем явно насильственной, кончины уже второго фигуранта по «опиумному делу».

— А не ты ли сам ему шейку-то цыплячью свернул, Александров? — спросил с нехорошей такой усмешечкой Каминский, когда, выплеснув все имеющиеся запасы сквернословия на то краснеющего, то бледнеющего опера, отпустил было его восвояси.

Именно эта усмешечка и не давала покоя Николаю. «Опиумное дело», естественно, забирали в область, а то и выше, а капитана Александрова, как оказавшегося неспособным обеспечить безопасность фигурантов и тем самым практически заведшего следствие в тупик, от него соответственно отстраняли. Что ж, не впервой. Осталось лишь формальности соблюсти.

Формальности как раз сегодня давались с трудом. Что-то мешало закончить, как обычно, казенную отписку, что-то грызло, словно червячок-древоточец, по ошибке природы забравшийся в вовсе не ему предназначенную среду. Никак не давала покоя кличка Князь, не слышанная еще ни разу... Чем-то веяло от нее странным и непонятным. Ну Крест какой-нибудь, ну еще что-нибудь короткое и увесистое, но Князь... Положим, от фамилии Князев или Княжко происходит — это возможно. Но, товарищи, маловероятно, чтобы уголовники, люди не без юмора и здравого смысла, дали такую, мягко выражаясь, громко звучащую кличку какому-нибудь обычному гопнику... Судя по погонялу, зверек обрисовался не из мелких... Причем с зубками отнюдь не маленькими. Головенку-то засранцу свернул одним движением, не откручивал: судмедэксперт сказал, как отрубил, без вариантов. Что-то нехорошее здесь вырисовывается.

Занятый своими мыслями, капитан совсем забыл про рапорт и поэтому, услышав телефонный зуммер, с готовностью, если не сказать с радостью, отложил шариковую ручку, хоть и новую, но с уже погрызенным от литературных потуг полистироловым колпачком, и поднял трубку.

— Александров.

— Привет, Коля, как дела? — затараторил в мембране знакомый захлебывающийся голос. — Ты вечером свободен сегодня? У меня тут...

Жорка, зараза. Опять, поди, какой-нибудь сабантуй намечается с присутствием прекрасного пола, а от Александрова, как обычно, требуется «горючее» в первую очередь, а во вторую, естественно, это самое... Ну, понятно что...

— Вполне... — рассеянно ответил Николай, но тут же спохватился: — Но предупреждаю сразу...

— Да ты не понял, Коля! Ты, это... — снова зачастил Конькевич. — Ты просто так приходи...

«Про мои проблемы узнал, что ли? — подумал Александров. — Откуда?»

— Зайду, конечно. Уговорил. С собой-то взять что-нибудь?

— Как хочешь... Главное — приходи, не забудь, я жду.

Николая словно обожгло: за вчерашний день, наполненный треволнениями, и сегодняшнее хмурое во всех отношениях и ракурсах утро он совсем позабыл о загадочном червонце, тьфу, империале этом. Видимо, Жорка уже что-то надыбал, однако не говорит напрямую, конспиратор хренов, стережется. Хотя вообще-то правильно стережется: телефоны вполне могут прослушиваться — не в бане, чай, установлены!

— Ладно-ладно, жди после восьми. Закуску готовь! — как можно жизнерадостнее закончил он. — Все, отбой, дела поджимают.

Осторожно опустив треснутую и замотанную синей изолентой трубку на рычаги своего старенького городского, Николай еще долго смотрел на него, не торопясь возвращаться к писанине. Дела, конечно, не поджимали...

Телефон, стоящий рядом с городским, в свою очередь взорвался длинной трелью. Господи, ну не сейчас...

— Александ...

— Сидишь, Александров, пишешь, писатель х...? — ехидный, как обычно, голос Каминского сейчас прямо-таки источал яд. — Живо вниз, машина тебя ждет... Пять секунд тебе!

— А что...

— Убийство на Парковой. Групповое. Все в загоне — один ты у нас свободен... Словом, даю тебе шанс реабилитироваться. Живо, живо...

* * *

Под утро выпал обильный снег, поэтому трупы обнаружили далеко не сразу. Неизвестно сколько народу озабоченно пробежало утром на работу по ведущей к электростанции улице, совершенно не обратив внимания на небольшой сугроб, наметенный за ночь.

Внимательнее всех оказалась, как ей и полагалось, собака — старенький пуделек, принадлежавший одной из жительниц соседнего дома, жавшийся теперь к ногам насмерть перепуганной старушки. Хозяйка имела явное сходство с капустным кочаном из-за напяленного по причине утреннего морозца целого вороха каких-то ветхих поддергаечек и поверх них облезлой шубы, давно потерявшей всякое сходство с роскошной зимней одеждой, обычно называемой этим словом.