Читать книгу - "В сердце тьмы - Эрик Флинт"

— Нет, я думаю… что в своем роде Нарсес смотрел на Феодору как на ребенка, которого у него никогда не было. Не могло быть. Поэтому все детское доверие, которое осталось в девочке, которая не верила ни одному мужчине, она отдала пожилому евнуху. А отцовская забота человека, который не мог иметь детей, направлялась на молодую шлюху.

Антонина замолчала, пытаясь не расплакаться. Тупо уставилась в небо.

— Боже, я так надеялась, что Нарсеса не будет на этом совещании, — прошептала она. — Я так надеялась, что ты, Ирина, ошиблась, хотя и знала, что не ошиблась. — Теперь слезы полились градом — Феодора от этого никогда не оправится.

— Ты не права, — возразила Ирина. — У нее все еще есть Юстиниан.

Антонина покачала головой.

— Нет, Ирина. Это не одно и то же. Феодора любит Юстиниана, но она никогда ему не доверяла. Не так, как она доверяла Нарсесу.

Антонина вытерла глаза, снова взяла Ирину под руку и вывела со двора. Теперь она шла быстрым шагом. В десяти футах от двери заговорила вновь:

— Феодора крепче стали и гордится тем, что не повторяет ошибок. Она никогда не поверит ни одному другому мужчине. Неважно, кто он. Никогда.

— Боже, бедная женщина, — грустно сказала Ирина в пяти футах от двери.

У самой двери Антонина остановилась. Повернулась к подруге и прямо посмотрела на нее. Теперь в ее красивых зеленых глазах не осталось и следа печали. Просто пустота.

— Бедная женщина? — переспросила она. — Никогда так не думай, Ирина. Если можешь, полюби Феодору. Но даже не думай когда-либо ее жалеть. — Теперь ее взгляд напоминал взгляд гадюки. — Если рассказ об ее отце и сутенере вызывал у тебя тошноту, то когда-нибудь я расскажу тебе, что с ними сталось. После того как Феодора взошла на трон.

Ирина почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

— Что бы ты ни делала в этом мире, Ирина, никогда не пересекай дорогу этой бедной женщине. Лучше спустись в ад и плюнь в лицо Сатане.

Антонина уставилась в дверной проем.

— Бедная женщина! — бросила она через плечо, словно эти слова прошипела змея.

Два часа спустя, после нескольких бутылок вина Антонина опустила голову на подлокотник и заговорила:

— Мне тоже любопытно кое-что узнать, Ирина.

Говорила она медленно, осторожно и четко произносила каждое слово, что означало: настало время — но ненадолго, совсем ненадолго — поговорить о серьезных вещах. Прервать ради них другое серьезное занятие — пьянку до потери пульса.

— Спрашивай что хочешь! — приказала начальница шпионской сети со своего ложа, величественно взмахнув рукой. Полупустая бутылка в совершающей жест руке несколько ослабила его величественность. Как и отрыжка, которая последовала за ним.

Антонина улыбнулась, затем попыталась сконцентрироваться на мысли.

— Все, что ты сказала… — ее собственный величественный жест потерял величественность в воздухе. — Там, сегодня вечером, раньше… имело смысл.

Антонине удалось сдержать собственную отрыжку, она победно улыбнулась подруге и продолжила.

— О том, чтобы продолжать получать жалованье у Ситтаса. Но разве тебя не заинтересовало предложение? Я имею в виду, что Феодора жутко богата. На ее фоне Ситтас кажется бедняком. Она в самом деле платила бы тебе гораздо больше. Гораздо.

Ирина вытянула руку, схватилась на подлокотник и медленно встала. Попыталась сфокусировать взгляд, но у нее это не очень получалось. Поэтому удовлетворилась яркой победной улыбкой.

— Ты на самом деле меня не понимаешь, дорогая подруга. По крайней мере в… этом деле. Вы с Феодорой обе росли в бедности. Деньги для вас кое-что значат. Я же росла в богатой семье…

Она величественно взмахнула рукой. Очень величественно, даже слишком. Потеряла равновесие и грохнулась на колени. Затем рассмеялась и, смеясь, забралась назад на ложе. Затем гордо подняла голову и продемонстрировала сомневающейся Вселенной, что не потеряла мысль.

— …и поэтому воспринимаю деньги, как должное. На самом деле… — она попыталась не рыгнуть, лицо приняло мрачное выражение. Ирина жестоко боролась, чтобы не показать, насколько пьяна. — Дело в том, что я не трачу даже половину жалованья, которое мне платит Ситтас. — Она снова подавила желание рыгнуть — устроила короткую борьбу с собственным организмом, правда безнадежную. — Лично, я имею в виду. На себя. Мне эти деньги не нужны.

Ирина победно завершила мысль, затем рухнула на ложе и туманным взором уставилась на великолепные гобелены на противоположной стене. Она была не в состоянии рассмотреть детали рисунка, но знала: это — великолепная работа. Невероятная.

Как часто случается в такие моменты, радость от победы перешла в пьяные слезы.

— Для меня имеет значение то, что сама римская императрица хочет видеть меня начальницей своей шпионской сети. — Ирина икнула. — Это тешит мое тщеславие. Очень сильно тешит. Но это также означает, что теперь у меня есть доступ к императорской казне. Казне!

Она сделала круговое движение пальцем, как бы охватывая всю усадьбу.

— Ты только посмотри на это! Это, черт побери, — просто наблюдательный пост, ради всего святого!

Ирина радостно улыбнулась подруге, радостно посмотрела на гобелен, прыгнула на ноги и развела руки в стороны. Всем своим видом демонстрировала чистую радость.

— О, Боже! Как я повеселюсь! Сколько удовольствий! Антонина попыталась поймать подругу, когда та падала, но только свалилась сама. Лежа на животе, прижимаясь щекой к паркету, ей удалось сфокусировать взгляд на Ирине, чтобы удостовериться: подруга не пострадала. Только наконец напилась до потери сознания.

— Женщина не умеет пить, — пробормотала она, хотя для трезвого наблюдателя последнее слово подозрительно напомнило бы храп.

— Пошли, Гермоген, надо отнести их в кровать.

Маврикий наклонился, крепкими руками поднял маленькую Антонину и вынес за дверь. Он без усилий шел по коридору. Гермоген последовал за ним, также не напрягаясь. Ирина была гораздо выше Антонины ростом, но худой в отличие от египтянки с пышными формами, поэтому весила столько же.

Первой на пути находилась комната Антонины. Маврикий повернулся спиной к двери, толкнул ее, вошел и уложил Антонину на кровать. Как и вся остальная мебель в доме, кровать была шикарная. Очень хорошо сделана, роскошная и… очень большая.

Маврикий повернулся и посмотрел на Гермогена. Молодой полководец стоял в дверном проеме, держа Ирину на руках. Маврикий жестом пригласил его внутрь.

— Нести ее сюда, Гермоген. Пусть спят вместе.

Гермоген колебался какое-то мгновение, глядя на безвольно свешенную голову Ирины. Слегка опущенные уголки губ выдали его сожаление.

— Заходи, — усмехнулся Маврикий. — Сегодня ночью ты не будешь наслаждаться ее обществом. Если ты положишь ее в свою кровать, то сам сегодня не заснешь. В результате тебе придется спать на полу. Она будет храпеть, как свинья, и ты это знаешь не хуже меня.