Читать книгу - "Операция «Прикрытие» - Степан Кулик"

— Там, где в логику и матанализ вмешивается политика, Николай, не ищи разумных объяснений… — наставительно произнес Стеклов. — Наверняка оберштурмбанфюрер Штейнглиц, помня о судьбе адмирала Канариса, побоялся, что если начнет эвакуацию заблаговременно, то его обвинят в трусости и паникерстве. А потом, когда гром грянул, решил перестраховаться. Мало ли, вдруг русские уже что-то проведали и готовят операцию? Вот и решил сбить нас со следа. И — перемудрил… Он ведь штабист, аналитик, а тут личное руководство. Знаешь, если мы с тобой его правильно прокачали, то тебя ждет либо увеселительная прогулка, либо все круги ада. Так что: не кажи гоп, пока не перескочишь… Еще вопросы есть, майор? Вопросов нет… Ну тогда удачи вам, Николай.

* * *

Несмотря на единый Устав, армейский порядок и дисциплина — понятия довольно относительные. И напрямую зависят исключительно от конкретного подразделения. Одно дело — боевая часть, находящаяся непосредственно на передовой, в окопах, и совсем иное — хозяйство какого-нибудь Нечипорука или Савельева. Стрелковое подразделение тут стоит, саперная часть или, к примеру — расположилась хозяйственно-интендантская служба… А уж если неподалеку имеется серьезный штаб, где полковников и генерал-майоров больше, чем самих майоров, то непривычному к армейской жизни человеку может показаться, что он либо стал свидетелем конца света, либо присутствует при срочной эвакуации Содома и Гоморры, умноженной на последний день Помпеи.

Порученцы, вестовые и ординарцы либо куда-то бегут с приказом, либо уже возвращаются с докладом. Сонные, угрюмые и не в меру суетливые связисты постоянно налаживают связь, и в обязательном порядке непрерывно вполголоса матерят погодные условия, которые непостижимым образом всегда ухудшают слышимость, даже проводного телефона.

Высокие чины, так и не изжив за минувшее двадцатилетие привычки Гражданской войны, как в молодости, вдруг срываются с места и несутся на передовую, чтоб самолично удостовериться в правдивости полученной по телефону информации. При этом увлекая за собой и многочисленную свиту, чем вызывают непреходящую головную боль у начальника охраны, делающего титанические усилия, чтобы хоть как-то обеспечить безопасность командования. От них не отстают и заместители всех уровней. Но делают это уже не так заметно…

А также во всю эту бурлящую кашу вносят свою посильную лепту и службы тылового обеспечения, согласно имеющейся задачи и в меру возможностей пытающиеся создать хоть какой-то минимальный комфорт в месте временного нахождения командующего и Штаба, а также — организовать обязательное по Уставу трехразовое питание личного состава.

Но эта, на первый взгляд, бессмысленная «суета сует, всяческая суета и томление духа» только обманчивая видимость. На самом деле здесь царит такая же идеальная логика поступков и перемещений, как в огромном муравейнике, где любой из тысяч обитателей занят доверенным только ему одному конкретным делом. И не имеет значения, что везет на телеге угрюмый ездовой — снаряды на передовую, из-за того что грузовики не могут подъехать ближе, или — грязное белье в прачечную. Все знания, силы и умения этих людей направлены на достижение одной-единственной цели — победы над врагом!..

Вполне разумно предположив, что как только он объявится в отделении разведки, то никакого личного времени до конца операции у него больше не будет, майор Корнеев решил сначала заглянуть на продсклад. При этом вполне естественно, что Николая интересовало не столько хранящееся там имущество, сколько один кладовщик, с погонами ефрейтора на туго перетянутой ремнем в осиной талии гимнастерке. И изумительными васильковыми глазками. Вот именно — глазками! Обращать более пристальное внимание на все остальные «достопримечательности» девушки Корнеев категорически запретил себе до конца войны.

Но и не зайти к ней не мог. Тем более, проезжал рядом.

У огромной, защитного цвета брезентовой палатки бурлил небольшой, но очень оживленный водоворот из лиц сержантского состава, вооруженного флягами, баклагами, термосами и даже бидонами. Которыми они бойко жестикулировали — то ли предлагая в подарок, то ли угрожая забросать, как гранатами, невозмутимую женскую фигурку, непреклонно перекрывшую вход на склад, отодвинув в сторону растерявшегося часового.

Судя по всему, Корнеев поспел скорее к завершению действия, нежели к началу, поскольку за поднятым шумом никто из военнослужащих не обратил внимания на тарахтение остановившихся позади оживленной толпы мотоциклов. Майору самому едва удалось расслышать прорезающий общий гул звонкий девичий голосок:

— Товарищи, повторяю, сегодня выдачи не будет! Не будет. Приходите за разнарядкой завтра с обеда!

— Специально ждете, пока солнце пригреет?! — выкрикнул кто-то из старшин, обремененный глубокими познаниями в бытовой химии. — Сейчас выдавай. По холодку!..

— Здорово, славяне! — громко поприветствовал не на шутку разбушевавшихся бойцов Корнеев. — Что за шум, а драки нет? Может, перед штурмом небольшую артподготовку проведем? Или авиацию попросим неподдающийся объект проутюжить? Как считаете?

Среди сержантов и старшин дураков не имелось — не выживают. Они уж и сами понимали, что хватили лишку, поэтому шутейного окрика старшего офицера вполне хватило, чтоб прекратить этот стихийно возникший митинг. И утоптанная площадка перед хозяйственной палаткой опустела быстрее, чем по команде «Воздух!».

— Спасибо, сержант, — обратился Корнеев к старшему своей охраны. — Можете быть свободны. Дальше я сам… Пешком.

— Виноват, товарищ майор. Приказано доставить до…

— Слышь, брат Ефимкин, — понизил голос Николай и ткнул рукой на северо-восток. — Да вон он, штаб… Не заблужусь.

— Не положено, товарищ майор, — так же негромко ответил сержант. — Не обижайтесь, но не приведи Господь, случится что, с нас…

— Не бухти, Петрович, — загудел здоровяк-пулеметчик. — Слепой ты, что ли? Дай человеку с девушкой проститься. Сам ведь не столь давно за линию ползал и знаешь, что разведка одним днем живет.

— Ладно, — махнул рукой сержант. — Бывай, майор. И удачи тебе, — он скосил глаз на ладную фигурку и весело добавил: — Во всем…

— Спасибо. И вот что думаю: не стоит упоминать в рапорте, что я вышел поразмять ноги чуть раньше. Как считаешь, сержант?

— Совершенно с вами согласен, товарищ майор. У начальства и так хлопот полон рот, чего им всякими мелочами зря голову морочить.

— Бывайте, братцы. Живите долго! — козырнул бойцам Корнеев, потом повернулся к мотоциклам спиной и бодро зашагал к складской палатке. Но, не дойдя пары шагов, остановился, откровенно любуясь красотой девушки. Тоже заметившей его появление, успевшей даже что-то поправить в обмундировании и прическе, и теперь нетерпеливо поджидающей любимого.

Дольше всего взгляд Корнеева непроизвольно задержался на вызывающе топорщащейся медали «За оборону Одессы». От чего голубоглазая ефрейтор немедленно заалела щечками.

— Что-то новое увидели, товарищ капитан?

— Просто любуюсь.