Читать книгу - "Косиног. История о колдовстве - Джеральд Бром"

– А что ж… в самом деле, приходится.

Обменявшись с обоими твердым рукопожатием, Уоллес направился к выходу. По дороге домой в голове его снова и снова звучали слова судьи.

«Во имя Господа даже ангелам нередко приходится браться за темное дело».

– Проснись!

– Отстаньте.

– Они здесь. Ты должен убить их.

– Кого?

– Этих людей… принюхайся – и учуешь.

Принюхавшись, зверь вправду учуял кровь, текущую в человеческих жилах. Люди… двое… Зверь поднял веки.

– Ты должен убить их, Отец.

– «Отец»?

– Помнишь ли ты свое имя?

Зверь призадумался.

– Похоже, имен у меня немало?

– В самом деле, немало.

– Кто вы?

– Твои дети. Ты должен защитить нас, защитить Паупау… от этих людей. Не подведи нас. Не подведи нас снова.

– Я так устал…

– Тебе нужна еще кровь, да побольше.

Издали, сверху, донесся глухой удар, и козлоподобный зверь осознал, что не только слышит людей, но и чувствует их, чувствует души обоих, мужчины и женщины. Мужчина приблизился вплотную к проему.

– Мы позовем их, приведем их к тебе. Ты сделаешь остальное. Настал час попировать.

– Да. Настал час попировать.

– Хватит. Ближе не надо, – сказала Абита.

Эдвард, с топором на плече, не слушая ее, подошел к самому зеву пещеры.

– Эдвард, ты же упадешь.

– Бог мой, женщина, успокойся же, наконец. Никуда я не упаду.

– Стой! – с неожиданной жесткостью велела Абита. – Он… Эдвард, он там.

Эдвард взглянул ей в глаза.

– Знаю, ты меня дурой считаешь, но… э-э… я вправду, вправду чувствую: он там, внутри.

– Кто «он»?

– Дьявол! – выпалила Абита. – Я чувствую!

– Дьявол? – усмехнулся Эдвард. – Сам Дьявол, здесь, в наших лесах? Так надо же преподобного Картера поскорее предупредить!

– Я не шучу!

Щеки Абиты раскраснелись, и, видя это, Эдвард вновь усмехнулся.

– Абита, ты вправду боишься, что старина Косиног схватит меня и утащит к себе в берлогу?

Судя по выражению лица, Абита именно так и полагала.

– По-твоему, это смешно? – воскликнула она, хлопнув о бедра ладонями. – Ну, так возьми да сам туда прыгни, избавь нас с Косиногом от лишних хлопот. Я за него беспокоюсь, а он…

Да, Эдвард видел: Абита вправду волнуется за него, очень и очень волнуется, а если так, усмехаться тут нечего.

– Ох, Абита, прости. Я не хотел над тобой насмехаться. Не бойся. Я осторожно, слово даю.

Похоже, это Абиту слегка успокоило, однако она по-прежнему то и дело косилась в сторону пещеры, и Эдвард поневоле задумался: что же она там видела, что ей могло там почудиться? Как бы то ни было, Абите хотелось, чтоб он загородил вход в пещеру воротами – будто бы для того, чтобы скотина туда больше не забредала, но, видимо, наоборот. Скорее, затем, чтоб обитатель пещеры не смог выбраться наружу.

С небес донесся громкий клекот. Абита вздрогнула. Оба подняли взгляды.

– Лебеди-трубачи, – сказал Эдвард. – С юга домой возвращаются.

Абита сдвинула чепец на затылок, чтоб разглядеть птиц получше, и длинные пряди ее волос рассыпались по плечам, засияли густой рыжиной в лучах солнца, пляшущих среди ветвей.

«Ну и красавица же ты у меня», – подумалось Эдварду.

Уоллес – тот вечно отпускал колкости насчет ее вида, насчет веснушек и худобы. Возможно, Абите вправду недоставало милых округлых щек с ямочками, как у Ребекки Чилтон, или пышности форм Мэри Диббл, однако, на взгляд Эдварда, поразительные зеленые глаза Абиты выглядели куда живее, красивее, чем у обеих этих девиц, вместе взятых.

– Весна на носу, – заметил он. – Глядишь, скоро уже и сеять пора.

Абита одарила его жутковатой, едва ли не хищной улыбкой, и эту улыбку Эдвард понял без слов.

– И, с Божьего соизволения, мы скоро с ним расквитаемся, – процедила она. – Придется Уоллесу кем-то другим помыкать. Ах, Эдвард, дождаться бы только! Славный же то будет день, а?

– Уж это точно.

Шагнув к мужу, Абита взяла его за руку. В ответ Эдвард легонько сжал ее пальцы и сразу же выпустил, однако Абита привлекла его ближе, обняла, прижалась животом к его животу. Сразу же вспомнив об их ночном сладострастии, Эдвард напрягся всем телом, покраснел, отстранился от жены, не в силах взглянуть ей в глаза.

– Что с тобой, Эдвард?

– Знаешь, не надо бы нам так поступать. Плоть ведь нас слабыми делает. Вот вчера ночью я перешел все границы, и как же мне теперь стыдно…

Абита отпрянула прочь, переменившись в лице так, точно он дал ей пощечину.

«Вот видишь, – подумал Эдвард, – постыдное сладострастие ведет только к мукам. Изорву я этот рисунок, все эти рисунки изорву. Прости, Господи, мою слабость».

Тем временем Абита, отвернувшись от него, подошла к пещере. Судя по осанке, ей было здорово не по себе. Пошарив в кармане передника, она повесила над входом в пещеру какой-то пустяк. Приблизившись, Эдвард увидел, что это крестик из перьев и прутиков, связанных красной шерстяной нитью.

– Что это?

– Всего-навсего оберег. Моя мать такие же делала, чтобы недобрые духи держались подальше.

Эдвард поспешил оглядеться вокруг.

– Абита, брось эту затею. А вдруг люди увидят?

– Здесь нет никого, кроме нас.

– Нет уж. Довольно этих твоих чародейств, слышишь? С ними пора покончить, – твердо сказал он и только после понял, что прозвучало все это резче, чем следовало.

– Это же просто рябиновые прутики и пряжа, Эдвард. Как…

– Эти прутики с пряжей тебя до позорного столба, до плетей доведут!

– Эдвард, тебе прекрасно известно: обереги делают многие из саттонских женщин. На счастье, не более.

Действительно, так оно и было. Действительно, деревенские жители отнюдь не гнушались домашними снадобьями, зельями, талисманами – всем, чем сумеют разжиться. Пользовались ими, конечно, тайком, однако для всех это было делом вполне обычным.

– Вот это, – возразил Эдвард, указав на крестик из прутиков, – не просто безделка на счастье. Сейчас же пообещай мне покончить с чарами и амулетами навсегда.