Читать книгу - "Драконья кровь - Мика Ртуть"

Ласточки не поют в неволе.

С.ш. Дамиен Дюбрайн

1 день журавля, Риль Суардис

Дайм шер Дюбрайн

Шуалейда в его руках тихонько всхлипнула.

Ей было страшно.

Ему — тоже. Но разве он может позволить себе страх, когда нужно защитить ее? Поэтому Дайм лишь обнял ее крепче и шепнул, касаясь губами шелковых волос:

— Все хорошо. Жив твой Тигренок. Оба живы.

«Придурки. Сам бы убил. Обоих!»

— Ты точно знаешь? — она вся была надеждой, хрупкой и отчаянной, и сжимала лацканы его сюртука так, словно не было на свете другой опоры.

— Точно. Мы бы почувствовали смерть.

Ледяное дыхание Бездны, забирающей две души. И третья, падающая в Бездну сама. После этого останется ли смысл в его жизни?

Разумеется, нет.

— Я… мне надо найти его. Ты поможешь?

— Не надо, Шу. Чем крепче ты держишь, тем сильнее потребность вырваться. Отпусти его.

Отпусти.

Дайма накрыло дежавю.

Тавосса. Пустая таверна. Взбесившиеся стихии. Сон на троих. Иволга в ладони Шуалейды.

«Отпусти. Нельзя удержать ветер, не превратив его в бурю».

А может ли он сам — отпустить? Ее, свою Грозу? Позволить ей любить и быть счастливой без него?..

— Нет! Я не могу. — Шу зажмурилась и уткнулась лицом ему в плечо. — Если я потеряю его…

Не договорив, она прижалась теснее — в поисках тепла, защиты и, наверное, ответов. Какая жалость, что ответов у Дайма не было. Ни для Шу, ни для себя самого. Впрочем, если ответов нет — можно их придумать.

— Не потеряешь. Он любит тебя. Я видел. Просто дай ему возможность улететь. Ласточки не поют в неволе.

Не только ласточки. Птицы с крыльями из сумрака — тоже.  Такие, как Шуалейда.

Такие, как сам Дайм. Уж ему-то известно о клетках очень многое. Куда больше, чем хотелось бы.

— Ты думаешь, он вернется? Дайм?

— Я думаю, решать только тебе. Доверишься ты или нет.

«Однажды ты это сделала. Доверилась мне и Роне. Отпустила свою Аномалию, но осталась Грозой. Попробуй еще раз».

Шу вздрогнула. Довериться? О нет. Доверие — это страх, боль и предательство. Она не готова. Она не хочет! Ей всего-то и нужно, чтобы Тигренок был с ней рядом, любил ее — и она могла бы любить его, защищать и заботиться. Разве она так много хочет?

— Вы так похожи, — шепнул Дайм. Не ей, а… Бездне. Или небу. Тому, кто может понять и услышать. — Определись, Шу. Побежишь ты сейчас искать Тигренка и возвращать его на место или…

— Или? — она подняла на него мокрые и несчастные глаза цвета небесных молний.

— Или вспомнишь, что существует что-то кроме сиюминутного «хочу».

Это было жестоко. Глаза цвета небесных молний распахнулись, бледные губы дрогнули, хрупкие плечи напряглись.

Шу выдохнула. Выпрямилась. Отодвинулась от Дайма.

— А для тебя, Дайм? Что существует для тебя?

— Многое, Шу. Намного больше, чем я могу контролировать. Я всего лишь человек.

«Ты. Роне. Каетано. Суард. Валанта. Империя. Даже если я потеряю тебя и Роне, я останусь жить. Служить империи. Не потому что печать велит, а потому что это моя страна, мой народ. Другая половина моего сердца».

Несколько мгновений она смотрела на него, и в ее мыслях была пустота. Растерянная, горькая пустота. А потом она вздохнула, грустно улыбнулась и спросила:

— Пойдем обратно в зал. Кай, наверное, меня потерял.

Дайм кивнул, не зная — радоваться, что она взяла себя в руки и готова вернуться в неприглядную реальность дворцовых интриг, или печалиться, потому что ей приходится быть куда взрослее, чем она есть. И она справляется. По крайней мере, сейчас.

— Мы отсутствовали недолго. Уверен, его величество не успел повести к алтарю кого-то из твоих фрейлин.

Шу фыркнула, хотя шутка получилась дурацкая и несмешная.

— Ему нужно жениться на Таис. Чем скорее, тем лучше, — твердо сказала она и сжала руку Дайма. — Ты поможешь это устроить?

— Я позабочусь, чтобы Ристана и ее сторонники больше не лезли в это дело. У меня найдется, чем ее прижать.