Читать книгу - "Запрещённый приём - Лорел Гамильтон"

не против причинять боль другим сознательно. Я даже не против использовать для этого метафизические способности, если это лучшее, что я могу, но делать это случайно меня вообще не прикалывает. Я даже не знала, как мне исправить то, что я сотворила с Феникс. Мне хватило контроля, чтобы удержать ardeur и не покормиться на ней, но не думаю, что я хоть раз «околдовывала» кого-то до такой степени без непосредственного акта кормления. К счастью для этой девушки, я могу съесть бургер вместо нее. Будь я настоящим вампиром, такого выбора бы у меня не было. Проблема в том, что я понятия не имела, как привести ее в чувство. Я доела свой бургер, надеясь, что теперь, когда мой физический желудок полон, это поможет мне исправить то, что я случайно сотворила с этой женщиной.

— Барри, пожалуйста, поверь мне. — Сказала я. — Я не хотела навредить Феникс.

— Я поверю, когда она прекратит взывать к тебе, умоляя, чтобы ты выпила ее кровь.

Он почти прорычал последние слова, сжимая биту двумя руками. При таком раскладе он мне башку снесет, если я не уклонюсь. Бармен стоял ко мне слишком близко, чтобы я могла потянуться к пистолету. Мне ни за что не вытащить его вовремя. Когда вы стоите настолько близко друг от друга, бейсбольная бита куда практичнее ствола. У меня при себе были ножи, и я достаточно с ними тренировалась, чтобы разобраться с битой, но я не хотела убивать кого-то из-за своей собственной ошибки.

Я почувствовала какое-то движение у себя за спиной, и успела переместиться достаточно, чтобы увидеть Феникс за секунду до того, как попыталась бы ей врезать. Она буквально обернулась вокруг меня — так крепко, что мне пришлось бороться, чтобы высвободить одну руку, а второй обхватить ее за талию, чтобы при необходимости я могла выдворить Феникс за пределы драки, если таковая здесь все же начнется.

Ньюман уже держал свою пушку — ее дуло было направлено на Барри и его биту. Феникс вновь попыталась меня поцеловать, но я отвернулась, чтобы вместо этого ее губы впечатались мне в шею. Ни пушки, ни биты, ни опасности она не замечала. Она видела только меня. Нет, даже не меня. Она тянулась за силой, за ardeur’ом.

Будь здесь Жан-Клод, он бы точно знал, что делать, потому что эта сила изначально принадлежала ему — редчайшая способность из тех, что могла быть унаследована по его линии. Конечно, он бы никогда не утратил над ней контроль, как это сделала я. Я могла бы опустить свои метафизические щиты и связаться с ним телепатически, но улучшит это мое положение или ухудшит? Поскольку я понятия не имела, что происходит, я не могла ответить на этот вопрос. Вот дерьмо.

— Опусти биту. — Произнес Ньюман. Его голос становился спокойнее.

Я знала, что бы это означало у меня: что я морально готовлюсь стрелять. Чтобы прицелиться точнее, нужно контролировать свое дыхание. Пиздец как тяжело хорошо стрелять и орать при этом. Приходится следить за своим дыханием, сердцебиением, пульсом. Точный прицел берет начало из глубокой тишины. У меня она когда-то была наполнена белым шумом. Теперь там просто тихо.

В зале появился еще один парень из охраны — у него в руках был крест, и он направлял его в мою сторону. Будь я вампиром с горящими глазами, крест засиял бы в его руке, как звезда, но сейчас это был просто металл.

— Я думал, ты истинно верующий, Сэм. — Проворчал Барри, а значит, он знал, что освещенные предметы работают только в том случае, если ты в них веришь, либо если их благословил кто-то по-настоящему святой.

— Он должен гореть. — Возразил Сэм.

— Я не вампир. Бог мне свидетель, я не вампир. — Сказала я. Мне пришлось повернуться к Барри и Сэму, чтобы Феникс опять не полезла ко мне в рот.

— Тогда отпусти Феникс! — Рявнкул Барри.

Я отпустила ее талию, освободив себе обе руки. Мне удалось выдавить:

— Я пытаюсь. — А потом она поцеловала меня — так рьяно, так глубоко, что я чуть не задохнулась, и естественно не могла говорить дальше.

— Опусти биту. Больше повторять не стану. — Сказал Ньюман.

Про себя я молилась: «Пожалуйста, господи, не дай Барри умереть только потому, что я облажалась», и внезапно у меня появилась идея. Я оборвала поцелуй и сказала:

— Феникс, забери биту у Барри.

Она прекратила лезть ко мне с поцелуями и повернулась к Барри. Она уверенно потянулась за битой — так же рьяно, как и пыталась меня поцеловать. Барри хотел отбиться от нее, не причиняя ей вреда и не позволяя забрать у него биту. Руки у него были заняты, и теперь Ньюман в него не выстрелит, потому что Феникс заслоняет ему обзор.

Второй парень, Сэм, тряс свой крест так, будто был уверен, что в нем села батарейка.

— Твоя вера в порядке. — Сказала я. — Просто на мне это не работает.

— Феникс, хватит. Хватит! Я не хочу причинять тебе боль! — Кричал Барри.

Ньюман подошел ко мне, дуло его пушки было направлено в пол.

— Что ты с ней сделала?

— Я не уверена. — Прошептала я, потому что это была правда.

— Ты можешь это прекратить?

— Я не знаю.

— Надо что-то делать, Блейк.

Ньюман был прав. Я выудила свой крест из-под футболки и помолилась про себя: «Господи, пожалуйста, помоги мне освободить ее от того, что я с ней сделала». Крест у меня в руках засветился — не тем горяченным белым светом, который вспыхивает, когда вампир пытается сожрать твое лицо, а мягким бледно-голубым сиянием. Крест Сэма засиял вместе с моим. Мы оба были истинно верующими.

Я произнесла свою мольбу вслух:

— Пожалуйста, господи, помоги мне освободить ее от того, что я с ней сделала.

Феникс прекратила свои попытки вырвать биту из рук Барри. Она застыла, руки свободно повисли вдоль ее тела. Мне не надо было смотреть ей в лицо, чтобы знать: глаза у нее пустые, лицо расслабленное. Я уже видела это у других жертв вампиров. Господи, я ненавидела себя за то, что я с ней сделала.

Крест засиял ярче, но это было светло-голубое сияние, и смотреть на него не было больно, в отличие от яркого белого света. Бывали у меня стычки с вампирами, когда мой крест ослеплял этим светом и их, и меня заодно. Этот свет был мягче, он был другим. Он ощущался спокойным, как то мягкое прикосновение, которые ловишь во время молитвы и знаешь, что бог тебя слышит.