Читать книгу - "Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша"

Золотистая звездочка жалобно замигала и погасла. Огонь, Круг, жизнь – все кончается, а молодость кончилась уже давно.

– Альдо из дома Раканов, – в голосе Левия звучало удовлетворение, – нет никого, кто оспорил бы твое право. Нет никого, кто бы знал про тебя дурное. Ты чист в глазах слуг Создателя. Возблагодари же и восславь Его, ибо Он есть истина первая и последняя, начало всему и вместилище всего.

– Славлю Создателя устами и сердцем, – выкрикнул внук в серебряный рассвет. Громко выкрикнул. Анэсти тоже повышал голос, когда врал. Почему она не видела, что в Альдо столько от деда? Сын был почти алатом, а внук – талигоец. И дурак к тому же.

– Отрекся ли ты духов нечестивых? – для эсператистов что мармалюца, что охотнички золотые – все одно нечисть.

– Я не знаю таких. – Внук не знает, а вот с кем она на могиле Эсперадора согрешила?

– Верю слову твоему, сын мой. Да свершится предначертанное тебе при рождении твоем.

Маленькие, еще ниже кардинала клирики – и где он таких раздобыл? – встали позади Левия. Кардинал тронул наперсный знак.

– Возлюби всякого брата во Ожидании, как брата кровного. Смири гордыню свою пред Лицом Создателя. Почитай Пастыря своего и Отца своего. Почитай мать детей твоих и держи ложе свое нескверно. Не злоумышляй против брата своего во Ожидании. Не предавайся излишествам, теша плоть свою в ущерб духу.

– Мэдосэ, те урсти пентони меи нирати, – вполголоса попросил хор.

«Отринь Закат и открой душу Рассвету», – одними губами повторила Матильда, глядя, как седой маленький клирик снимает с головы молодого человека кедровый венок, высоко поднимает над собой и опускает в корзину.

– Мэратон!

Служка подал Его Высокопреосвященству массивный жезл, кардинал опустил его в сосуд с освященным Эсперадором маслом, коснулся им лба, висков, щек и запястий Альдо. Разом вспыхнули прикрепленные к тыльной стороне Рассветных Врат лампады, словно там, в Саду, и вправду рассвело. Левий подал жезл Альдо:

– Именем Создателя нашего называю тебя королем Талигойским. – Глаза Левия сияли неподдельной теплотой и участием. – Будь милосерден к слабым и беспощадным к злобствующим и возгордившимся. Да будет над тобой благословение Создателя.

Губы Альдо припали к жезлу, что-то простонал хор, к запаху курений примешался аромат кипарисовой смолы. Левий извлек из второй корзины корону Раканов. Массивный золотой венец сверкал и переливался. Роскошная вещь, одних самоцветов хватит прокормить свору берхаймов год, если не два.

Альдо вернул жезл Левию и, сияя золотом, поднялся с колен. Рядом с кардиналом он казался еще выше. Дальше внук пойдет один, за ним двинется Левий, ну а ей придется повиснуть на Ричарде – ноги совсем затекли, никакая подушка не спасет. Бедный Дикон, волочь эдакую тушу, да еще с незажившей рукой.

Твою кавалерию, и ведь это только начало! Придется торчать на площади, принимать подношения цехов, а вечером – большой прием во дворце с послами и ызаргами. Нет, если ей не удастся выпить, причем немедленно, она сдохнет и не заметит.

3

Хозяин уходящего Круга подал руку хмурой Матильде. Хоть с этим повезло. Пока Повелитель Скал сопровождает принцессу, он не сцепится с Повелителем Волн. Робер поискал глазами Спрута, тот стоял чуть впереди, ожидая, пока пройдут вассалы Окделлов. Гордо посаженная голова, каштановые волосы, поджатые губы. О чем он думал, всаживая меж плит кинжал Борраска? Приддов никто не понимает, кроме Приддов. Именно так сказала Ирэна и ушла, поигрывая костяным веером.

– Монсеньор, – шепнул помощник церемониймейстера, – вы должны присоединиться к Его Величеству на выходе из храма после герцога Придда.

– Я помню, – кивнул Робер, – мою гвардию поведет Сэц-Ариж.

Гвардия Эпинэ. Восемь десятков таскают маскарадные платья и две тысячи мотаются по всему городу. Пока Монсеньор трясет красным плащом, южане хватают за руки вешателей, разгоняют по домам тех, кто не желает кричать «ура».

Только б сегодня обошлось без крупных пакостей. Никола говорил о том, что в художествах Сузы-Музы замешан кто-то из гимнетов. Найти бы этого «кого-то», пока до него не добрался Айнсмеллер. И не забыть о мальчишках, оравших здравицы Эпинэ. Если дойдет до Альдо, может случиться всякое.

Распорядитель что-то прошипел Придду. Тот небрежным движением поправил воротник и неспешно двинулся за разряженными в черное, багряное и золотое вассалами Дикона. За Спрутом потянулся Дом Волн. Замыкали шествие Удо Борн и Берхайм. Хорошо, что среди прискакавших в Олларию страдальцев не обнаружилось вассалов Эпинэ, а вот Дикону предстоит решать, кто из Карлионов настоящий – его дед по матери или агарисское недоразумение.

Удо, стараясь не смотреть в сторону соседа, мерно печатал шаг. Нужно съездить с ним к Капуйль-Гизайлям. Когда придет ответ от Лионеля, герцог Эпинэ должен быть у прелестной баронессы завсегдатаем, а Айнсмеллер – с этим свыкнуться. Если б не Удо, Робер не отказался бы провести с красавицей пару ночей, но Борн отправил маленького барона к морискиллам первым.

Иноходец так и не понял, влюблен Удо или душит в чужой спальне свою тоску, но делить с другом женщину неприятно, даже если она нужна обоим не больше, чем они ей.

– Монсеньор, – сообщил еще один распорядитель, – пора!

– Хорошо.

Ветер в лицо и солнце. Этого достаточно для полного счастья, только длится такое счастье меньше минуты. Робер прикрыл глаза ладонями, привыкая к свету.

– Эпинэ, вам плохо?

– Нет!

– Вы уверены? – Его Высокопреосвященство озабоченно сжал запястье Робера. – Вам следует беречь сердце, оно вам еще пригодится.

– Спасибо. Вы покидаете Его Величество?

– Я исполнил приказ Его Святейшества, – довольно сухо пояснил кардинал, – но присутствие на балах и гуляньях в обязанности духовных пастырей не входит. Я намерен посетить Багерлее, а вам предлагаю посетить меня. После празднеств.

– Благодарю, Ваше Высокопреосвященство.

– Идите, герцог, короли не любят ждать. И мой вам совет – не принимайте все так близко к сердцу. Оно у вас одно.

У человека не только сердце одно, но и голова, и совесть, и душа, наконец. Робер, довольно невежливо отстранив верных вассалов герцога Окделла, присоединился к сюзерену. Альдо стоял на храмовой террасе, и солнце плясало на фамильном венце. Рубины, изумруды, сапфиры вспыхивали и гасли, а король смотрел вниз, на своих подданных, после начала церемонии допущенных в Ноху. Подданных было много, стражи тоже. Эпинэ заметил шляпу Никола и немного успокоился. Хорошо, что военный комендант в толпе, а цивильный – наверху. Здесь он, по крайней мере, никого не повесит.

– Что тебе сказал кардинал? – бросил через плечо Альдо.

– Что духовное лицо не может принимать участие в светских увеселениях.

– Нам кажется, он выразился иначе, – губы сюзерена скривились. – Не знаю, как выглядят святые, но Левий явно не из их числа. Леворукий! Это еще что такое?!