Читать книгу - "Странствия убийцы - Робин Хобб"

– Слишком темно для такой дальней дороги, – сказал я, глядя на пламя. Я говорил осторожно, боясь разрушить чары молчания.

– Я знаю. Но у него есть маленький фонарь. Он сказал, что не может остаться, потому что боится изменить свое решение отпустить тебя.

То, чего я с такой яростью добивался, теперь казалось чуть ли не предательством. Страх во мне стал расти, подтачивая мою решимость. Внезапно я в панике сел и сделал долгий судорожный вздох.

– Баррич. То, что я сказал тебе сегодня… Я был зол, я…

– Прямо в цель. – Звук, который он издал, мог бы быть смехом, не будь в нем столько горечи.

– Только в том смысле, что люди, которые знают друг друга, как мы с тобой, всегда понимают, как причинить другому самую сильную боль, – взмолился я.

– Это так. Но, возможно, этой собаке нужен хозяин. – Насмешка в его голосе была более ядовитой, чем весь яд, выплюнутый в него мной. Я не мог говорить. Он сел, бросил сапоги на пол, потом посмотрел на меня. – Я не хотел сделать тебя похожим на меня, Фитц. Такого я не пожелал бы ни одному человеку. Я хотел, чтобы ты был похож на отца. Но иногда мне казалось – что бы я ни делал, ты хочешь только кроить свою жизнь по моей.

Некоторое время он смотрел на угли, потом тихо, нараспев заговорил, словно рассказывал сказку засыпающему ребенку.

– Я родился в Чалси. Маленький прибрежный город, рыболовный и торговый порт на подветренной стороне. Отец умер еще до моего рождения – море забрало его, и я жил с матерью и бабушкой. Моя мать стирала, чтобы прокормить нас, а бабушка присматривала за мной, но она была очень старая и часто болела. – Я скорее ощущал, чем видел, его горькую улыбку. – Жизнь в рабстве не награждает женщину хорошим здоровьем. Она любила меня и делала, что могла. Но у нее не хватало сил, чтобы противостоять моей воле, а я не был мальчиком, который стал бы сидеть дома и играть в тихие игры. Так что, еще ребенком, я привязался к единственному сильному существу в моем мире, которое было заинтересовано во мне. Уличный пес. Чесоточный и весь в шрамах. Его единственной ценностью была жизнь. Он был безгранично предан мне, а я – ему. Его мир и его привычки были моим миром и моими привычками – брать все, что захочешь, ни на секунду не усомнившись в собственной правоте. Я уверен, ты знаешь, что я имею в виду. Соседи думали, что я немой, моя мать – что я полоумный. Ну а бабушка, я уверен, кое-что подозревала. Она пыталась прогнать собаку, но, как и у тебя, у меня было собственное мнение по этому вопросу. Думаю, мне было около восьми, когда он попал под телегу и погиб. Он пытался стащить кусок бекона.

Баррич встал со своего кресла и пошел к одеялу. Он забрал у меня Ноузи, когда я был младше. Только я думал, что щенок умер. Пес Баррича, связанный с ним Уитом, погиб у него на глазах. Это мало чем отличалось от того, чтобы умереть самому.

– Что ты сделал? – спросил я тихо. Я слышал, как он стелет постель и ложится.

– Я научился говорить, – произнес он через некоторое время. – Моя бабушка помогла мне пережить смерть Слаша. В некотором роде после этого я перенес свою привязанность к нему на нее. Не то чтобы я забыл уроки Слаша. Я стал вором, и очень хорошим. И сделал жизнь своей матери и бабушки немного лучше, зарабатывая новым ремеслом, хотя они никогда не подозревали, чем я занимался. Примерно лет через десять кровавая чума прошлась по Чалси и унесла их обеих, так что я остался один и пошел в солдаты.

Я изумленно слушал. Все эти годы я знал его как замкнутого человека. Алкоголь никогда не развязывал ему язык, а только делал его еще молчаливее. Теперь слова лились из него ручьем, смывая долгие годы моего жгучего любопытства и подозрений. Почему сегодня он говорил так открыто, я не знал. Его голос был единственным звуком в полутемной комнате.

– Сперва я сражался за какого-то мелкого вождя в Чалси – Джекто, не зная и не интересуясь, почему мы воюем и насколько это справедливо. – Он тихо фыркнул. – Как я говорил тебе, выживание не есть жизнь. Я заслужил репутацию жестокого человека. Никто не ждет от мальчика, чтобы он дрался со звериной свирепостью и коварством. Но для меня это был единственный способ выжить среди того сорта людей, которые служили со мной. Но в один прекрасный день мы проиграли бой. Я провел несколько месяцев, даже почти год, учась бабушкиной ненависти к рабству. Когда я бежал, я сделал то, о чем она всегда мечтала. Я отправился в Шесть Герцогств, где нет рабов и рабовладельцев. Тогда герцогом Шокса был Гризл. Некоторое время я служил в его гвардии. Каким-то образом случилось так, что я начал ухаживать за войсковыми лошадьми. Мне это понравилось. Гвардейцы Гризла в сравнении с подонками, которые служили у Джекто, были настоящими джентльменами, но я все равно предпочитал их обществу лошадей.

Когда закончилась война Сенседжа, герцог Гризл взял меня домой, в собственные конюшни. Там я связался с молодым жеребцом Неко. Я ухаживал за ним, но он не был моим. Гризл ездил на нем на охоту. А иногда они использовали его как племенного. Но Гризл не был мягким человеком. Он заставлял Неко драться с другими жеребцами – так некоторые люди стравливают для развлечения собак или петухов. Кобыла в охоте, и ее должен получить лучший жеребец. А я… я был связан с ним. Его жизнь была моей, так же как и моя собственная. И так я вырос и стал мужчиной. Или, по крайней мере, приобрел вид мужчины.

Баррич молчал некоторое время. Больше объяснять мне было не нужно. Потом он вздохнул и продолжил.

– Герцог Гризл продал Неко и шесть кобыл, и я ушел с ними вверх по побережью, в Риппон. – Он откашлялся. – Что-то вроде лошадиной чумы поразило его конюшни, и Неко умер, не проболев и дня. Я смог спасти двух кобыл, и только необходимость лечить их не дала мне покончить с собой. Но после этого я потерял себя и уже не годился ни для чего, кроме выпивки. В стойлах осталось слишком мало животных, чтобы стоило называть их конюшней. Так что меня отпустили, и я, конечно, снова пошел в солдаты, на этот раз к молодому принцу по имени Чивэл. Он приехал в Риппон, чтобы уладить пограничный спор между герцогствами Шокс и Риппон. Я не знаю, почему его сержант взял меня. Это был первоклассный отряд, личная гвардия принца. Я не подходил под их стандарты как мужчина, не говоря уж о солдате. В первый месяц моей службы у Чивэла меня дважды вызывали к нему для дисциплинарных взысканий. За драку. Подобно жеребцу или собаке, я думал, что это единственный способ занять достойное место среди других. В первый раз, когда я предстал перед принцем, окровавленный и все еще сопротивляющийся, то был потрясен тем, что мы с ним одного возраста. Почти все в его войсках были старше меня, и я ожидал увидеть мужчину средних лет. Я встретил его взгляд, и что-то вроде понимания пронеслось между нами – как будто мы оба увидели… чем могли бы стать в других обстоятельствах. Но это не сделало его снисходительным. Я потерял свой заработок и получил дополнительные обязанности. Все ожидали, что Чивэл выгонит меня, когда это случилось во второй раз. Я снова стоял перед ним, готовый возненавидеть его, а он просто смотрел на меня. Он склонил голову набок, как собака, когда она слышит шум где-то вдалеке. Он снова лишил меня жалованья и загрузил работой. Но не выгнал. Теперь все ожидали, что я дезертирую. Не могу сказать, почему я этого не сделал. Зачем быть солдатом без жалованья и с кучей обязанностей?