Читать книгу - "Пятно кровавой луны - Эдуард Веркин"

– Это называется нестабильная топология, – сказал Малина. – Я слышал о таком.

Они покачивались в гамаках и грызли антоновские яблоки. Яблоки были похищены из колхозного сада. Вернее, это так говорилось, что похищены, на самом деле сад был уже давно заброшен, и яблоки оттуда похищались всеми кому не лень. Но все равно лазить в сад было интересно. Борев за яблоками не ходил, сказал, что плохо себя чувствует. Он весь вечер пролежал в палатке, покачиваясь и поглядывая иногда в окошко. Борев и новенький не разговаривали. Новенький тоже не ходил за яблоками.

– Я читал про такое. Есть дома, где коридоры и лестницы появляются сами собой. Вчера не было, а сегодня есть. Это значит, что в доме нечисто.

– Лапша, – сказал Корзун. – Целые коридоры не могут появляться. И что значит нечисто?

– А вот так. – Малина бросил на пол огрызок. – Есть дома, где много людей убили, и от этого там нечисто. Или родители детей, к примеру, съели. Это можно исправить – надо просто, чтобы в этом доме родилось столько же, сколько погибло. И тогда дом исправляется. А есть такие дома, которые сами по себе плохие, прямо с самого начала. Их на кладбище или еще где построили… И эти дома начинают убивать…

– Как убивать? – спросил Борев.

– Ну, по-разному. У некоторых в таких домах сердечные приступы случаются. Другие подавляются: ест чувак мороженое – бац – и подавился. Или идет мужик – раз – поскользнулся, головой о косяк ударился – и все мозги наружу. А некоторые вообще исчезают.

– Как это?

– Ну, приходит в гости пять человек. А как собираются уходить, их уже не пять, а четыре. Одного нету. И вроде бы все его видели, как он ел, воду пил, а когда он пропал, никто не может вспомнить. Находят только какую-нибудь его вещь, ну, бумажник, к примеру. И все в крови.

– Я слыхал, – сказал Корзун, – что в нашем лагере во время войны был госпиталь. А там, где сейчас медчасть, там операционная была. И там, короче, была такая траншея, куда все отрезанные части сбрасывали: руки, ноги, головы…

– Хватит ерунду-то молоть. – Малина бросил в Корзуна огрызком. – Надо историю в школе хоть чуть-чуть изучать, Корзун! Отсюда фронт был в двух тысячах километрах. Откуда тут госпиталь?!

– Был-был! – уверил Корзун. – Мне парень один из старой смены рассказывал. Поэтому тут все коридоры и меняются… Будто бы те, кому тут что-нибудь отрезали, приходят потом и ищут свои части….

– Какие коридоры, Корзун! – засмеялся Малина. – Бредишь, что ли? Это в истории коридоры!

– Тьфу. – Корзун тоже засмеялся. – И в самом деле. Ладно, поздно уже. Скоро полночь. Эй, новенький! Давай продолжай! А то спать уже охота.

«– Когда мы с Володькой ходили, тут была стена. – Дэн указал ножом в открывшийся коридор. – Мы проходили вот в эту дверь, справа, а тут, на этом месте, была стена. И никакого прохода тут не было.

– Вот туда Петрушка пальцем и показывал, – торжественно провозгласил Жук. – Вон туда! Он повесился, а пока он висел и вовсю помирал, он вышел и забрал его…

– Раньше ты говорил они, – напомнил Дэн.

Жук промолчал.

– Значит, все-таки он? – размышлял Дэн. – Крысолов?

Мне сразу привиделся Крысолов. Крысолов был низкоросл, сутул, с длинными руками и почему-то в красном шутовском колпаке. На плече у Крысолова был топор. Я помотала головой, чтобы вытрясти из головы этого дурацкого Крысолова, но он не особо хотел вытряхиваться.

– Милиция досюда и не доходила… – вздохнул Жук.

– Поэтому милиция сюда и не доходила, – сказала я. – Тут все то закрывается, то открывается. Это, наверное, ловушки…

– Это не обычные ловушки, – начал было Жук. – Это… а, ладно… Я слышал кое-что…

Мы повернулись к Жуку.

– Только мне это Куча рассказывал. – Жук почесал голову. – А Куча, сами знаете, какое брехло. Еще больше, чем ты, Дэн. А ему еще какое-то трепло рассказывало. Так что вот, достоверности мало. Был тут раньше один Крысолов. Ну, не совсем здесь, а там, на свалке возле реки. Это уже довольно давно было, лет пятнадцать назад. Этот тип был бомжом и деньги зарабатывал тем, что рыбу ловил. Ну, ловил, продавал, а деньги потом пропивал, все как обычно. Почему-то у него рыба ловилась особенно хорошо, он мог в самое бесклевье наловить, даже в июле. Поэтому все его звали Рыбак, а как настоящее его имя было, все давно забыли уже. И как-то раз весной в городе стали дети пропадать, лет восьми все. Те, кто по вечерам гулял. Гуляют, гуляют, а потом домой не возвращаются. И найти их не могут. Ни в городе, ни в лесу даже. И как раз тогда Рыбак стал на базар рыбу приносить. Но не простую рыбу, а такую, какой здесь никогда и не видели, – у нее вместо плавников такие отростки были. Помните, раньше марка была – кистеперая рыба латимерия, вот таких латимерий он на базар и носил. Ну, народ попробовал, рыба понравилась. Мясо у нее вкусное было, красное такое, хорошо жарилось. Рыбак стал богатеть, с водки на коньяк перешел. А потом одна тетка купила рыбину, стала ее потрошить, а в желудке палец детский. Она в милицию. Поехали к нему на свалку, ну и нашли все. Вернее, он сам показал. Бочку целую. Рыбак признался, что такая рыба клюет лишь на… ну, на мясо… У него прямо в мусоре были такие ходы подземные прорыты, туда милиция было сунулась, но оказалось, что свалка под землей горит, два милиционера провалились… А как этот тип детей подманивал, так никто и не догадался. Он, кстати, и сам…

– А почему тогда Крысолов? – спросил Дэн.

– А черт его знает. – Жук оглядывал зал. – Понятия не имею…

– Легенда такая есть, – сказала я. – Про Гаммельнского Крысолова. Ты, Дэн, видимо, совсем темный.