Читать книгу - "Тирания Ночи. Книга 1. Орудия Ночи Звезды новой фэнтези - Глен Кук"

– После Сонсы ты сам по себе, – кивнул Рашаль.

– Еще многое предстоит продумать и обговорить перед твоим отъездом. Пока отдыхай. И повидайся с родными.

Элсу почудилась угроза в голосе Гордимера. Но быть может, ему лишь кажется и Лев вовсе не напоминает лишний раз о том, что семья Тейджа остается у него в заложниках.

Об этом ша-луг и так прекрасно помнил. Он поклонился.

– Еще кое-что, – сказал Гордимер. – Благодарность за доставленные из Андесквелуза мумии. Ты ведь не потерял в походе ни одного человека… Рашаль?

– Вытяни руки, капитан.

В правую руку волшебник вложил кожаный кошель (судя по весу, награда весьма щедрая, если только там не медяки или бронза), а вокруг левой обернул полоску потертой коричневой кожи. Соединив концы полоски, Рашаль провел по ней пальцем и что-то пробормотал. Концы срослись. Элс покрутил рукой. На кожаной полоске блеснули камешки и железяки.

– Со временем амулет станет невидимым, – объяснил волшебник. – Этот браслет защитит тебя от колдовства и нечисти. Хотя опасаться вряд ли стоит. Брот едва ли не старше храмовых городов Нижнего царства, там почти не осталось Орудий Ночи.

– Благодарю.

– Ступай, – напутствовал его Гордимер. – Отдохни.

В древности Дринджер разделялся на Нижнее, Среднее и Верхнее царства. В Нижнем, в дельте реки у моря, процветали земледельцы и купцы, и там же располагались самые древние на свете города. Когда-то они возникли вокруг храмов, посвященных древним богам. За семь столетий до Гордимера Льва в Древней Бротской Империи получила официальное признание чалдарянская церковь, в те времена сам Дринджер был всего лишь провинцией этой империи, именно тогда последователи фанатичного Иосифа Алегианта обрушили свой гнев на эти храмы, сравняли их с землей и перебили священников.

Сам Иосиф был безумным последователем Аарона Чалдарянского, а тот, в свою очередь, принадлежал к святым основателям церкви. Родился он в Чалдаре в Святых Землях. Позднее в честь Чалдара стали именовать и новую религию. Чалдар существует и поныне – жалкая деревушка возле Кладезя Мира.

Именно Аарон первый проповедовал чалдарянскую веру, призывая всех к миру, любви и равенству и презирая насилие во всех его проявлениях.

За два с половиной столетия до Гордимера Льва новая волна кровожадных апостолов, проповедующих любовь и мир, прокатилась по Нижнему царству и смела правивших там чалдарян. Захватчики уничтожили и их труды, и труды всех язычников, уцелевшие со времен Иосифа Алегианта. Погибли тысячи книг, а вместе с ними и древние секреты, знания и история.

Завоеватели из Пеквы были невежественными, суеверными и чрезвычайно грязными жителями пустыни. С момента их обращения в божественную веру минуло всего каких-то несколько недель. Они явились в Дринджер, испытывая глубокий страх перед книгами и искусством письма. Ведь именно хитрые грамотные проныры вечно замышляют какое-нибудь непотребство.

В Среднем же царстве с древнейших времен жили правители Дринджера; еще когда всем заправляли жрецы, царей считали богами, а дринджерийцы поклонялись Тирании Ночи даже при свете дня. Именно в Аль-Кварне, который до прихода захватчиков носил другие имена, располагалось правительство.

В те дни Верхнее царство считалось диким. Пограничные земли у отрогов Слангских гор защищали Дринджер от нашествий с юга. В тех краях и поныне встречаются чалдарянские отшельники, сектанты и древние призраки Дринджера.

Ныне Верхнее царство именовали Царством Мертвых. Бесплодные холмы, тянувшиеся на добрых тридцать миль по обеим сторонам Ширна, испещряли ходы и туннели, ведущие в тысячелетние усыпальницы. Злополучные грабители обычно горько сожалели о неверно выбранном поприще, когда сталкивались там с Орудиями Ночи.

Еще за несколько сотен лет до Иосифа Алегианта люди стали забывать, почему следует хоронить умерших именно в этих холмах. Но даже сейчас те, у кого, по их же собственным словам, текла в жилах чистая дринджерийская кровь, с гордостью хвастались похороненными в Холмах Мертвых предками.

В тех краях скопился большой запас темного волшебства, сравнимый разве что со Святыми Землями.

Кладези Ихрейна считались душой этого мира.

– Что ты думаешь о капитане Тейдже, Рашаль?

– Думаю, друг мой, страхи снова взяли над тобой верх. Этот человек, возможно, твой самый верный подданный. Ша-луг до мозга костей.

Так прямолинейно разговаривать с полководцем осмеливался лишь эр-Рашаль аль-Дулкварнен. Гордимера его слова не обрадовали, но что поделать – приходилось скрепя сердце полагаться на мнение Рашаля.

Гордимеру нелегко было представить, что кто-то мыслит иначе, чем он сам, и не всеми движут честолюбие и жажда власти.

Капитан Тейдж – опытный воин. Значит, он наверняка…

– Скоро нас захлестнут грандиозные перемены, – продолжал меж тем волшебник. – Будешь продолжать в том же духе, и они поглотят тебя, Дринджер, меня и весь каифат Аль-Минфета. Повинуясь беспочвенным страхам, ты уничтожишь именно тех, кому хватает храбрости, силы и выдержки сражаться.

Гордимер вскочил и принялся мерить шагами комнату, осыпая всех подряд проклятиями и угрозами и взывая к милости божьей.

– Ты должен помочь мне, Рашаль, – взмолился он. – Не могу справиться со своими мыслями. Они овладевают мной.

– Сделаю, что смогу. Ради тебя и Дринджера. Но я не сумею помочь, если ты не поможешь себе сам. Каждый раз, как примерещится очередной заговор, говори себе: «У меня просто разыгралось воображение». Сначала обсуди дело со мной, а потом уже бросайся всех казнить. Давай вместе посмотрим на улики. И позволь мне сначала допросить подозреваемых. Не стоит понапрасну жертвовать достойными людьми. Именно так поступал Абад – жертвовал слишком многими. Именно поэтому тебе и удалось получить такую серьезную поддержку и свергнуть его.

Рашаль не стал напоминать Гордимеру, что служил придворным волшебником и у его предшественника. Не стоит подливать масла в огонь.

– Постараюсь, Рашаль. Постараюсь. Но подозрения одолевают меня, словно болезнь.

– Просто разреши мне сначала допросить подозреваемых. Сам до поры ничего не предпринимай. Удержи карающую руку.

Гордимер что-то согласно буркнул, но подозрения его не рассеялись.