Читать книгу - "Дракон мелового периода - Анна Гурова"

Хохланд жил в облезлом старинном доме с башенками и эркерами на Среднем проспекте Васильевского острова. Всякий раз, когда меня заносило в центр и я проезжала или проходила мимо таких вот древних домов, мне было интересно, как они выглядят изнутри? Казалось, что внутренности такого дома дадут фасаду сто очков вперед, особенно если там коммуналка. Это слово было для меня окутано романтическим ореолом. Сама я в коммуналке побывала один раз в глубоком детстве, в гостях у какой-то старенькой дальней родственницы, и запомнился только бесконечный неосвещенный коридор – идешь, идешь, вокруг характерный подвальный запах вековечной пыли и гниющей воды, а коридор все не кончается, а потом вдруг упирается во входную дверь, запертую на огромный железный крюк, и я с ужасом понимаю, что эту дверь вижу в первый раз. То, что в квартиру могут вести две входные двери – для парадного и черного хода – не укладывалось у меня в голове.

В квартиру Хохланда вела парадная лестница, вернее, она была парадной лет, наверно, сто назад. На первом этаже не горела лампочка, из подвала несло кошачьей мочой; стены с осыпающейся вокзально-зеленой краской были исчирканы росписями. Кое-где на литых перилах еще сохранились чугунные бутоны, резные листья и завитушки; на некоторых площадках перил не было вовсе, и такие места я обходила по стенке, всякий раз в красках представляя, как срываюсь вниз, в пахнущий котами темный провал. Хохланд остановился у древней на вид двери, открыл несколько латунных замков и с любезным полупоклоном впустил меня внутрь.

Я перешагнула порог и уперлась взглядом в зеркало. Оно занимало простенок между двумя уходящими в темную даль коридорами, вытягиваясь от пола до высокого, как во всех старинных домах, потолка. Темное зеркало, с которого осыпалась амальгама, на резной деревянной тумбе, набитой тапочками, выглядело в точности как врата в царство призраков. Впервые с момента знакомства с Хохландом я почувствовала, что мрачное настроение отступает и ко мне возвращается здоровое любопытство.

– У вас тут коммуналка? – поинтересовалась я, разглядывая прихожую: черный электросчетчик какой-то дореволюционной модели, вывеска старых пальто на гвоздях вместо нормальной вешалки, склад обуви, покрытой слоем пыли, и прочие экзотические предметы обстановки.

– Нет, с чего вы взяли? Это моя собственная квартира. – сердито возразил старикан, с кряхтением нагибаясь перед тумбой в поисках пары одинаковых тапок. – Пребывающая в моей личной и безраздельной собственности.

Кажется, мне удалось еще раз оскорбить Хохланда. Я определенно добьюсь в этом искусстве больших успехов, прежде чем у него лопнет терпение и он меня выставит.

– Я ничего плохого не хотела сказать. – принялась я оправдываться. – По-моему, коммуналка – это так стильно, так романтично...

«И пахнет здесь, как в коммуналке». – чуть не сболтнула я, но, к счастью, сдержалась. Подумаешь, дедушка годами не прибирается, ведь он чахлый и дохлый, хорошо хоть сам выход из квартиры отыскивает, а квартира, похоже, настоящий лабиринт...

Дед провел меня темным коридором мимо ряда дверей – некоторые были заперты снаружи на замок, а иные, кажется, вообще заколочены, – и мы вошли в гостиную.

Пожалуй, слово «зал» подошло бы ей больше. Такие гостиные я прежде видела только в Зимнем дворце. С точно такими же, кстати, росписями на плафоне. Обстановка гостиной была не бедная, но какая-то запущенная. Вдоль стен, теряясь в пространстве, скромным рядком выстроились буфет, шифоньер, ширма, тумба с мертвым телевизором, оттоманка с валиками по бокам и трогательным ковриком перед ней, еще одно стоячее зеркало, круглый трехногий столик с китайской вазой, ножная швейная машинка «Зингер», накрытая гобеленом... Средний проспект с его рекламными цитами и автомобилями за мутным окном казался нереальным, как будто из другого времени. В глубоких узких оконных нишах цвела красная герань. Цветки были яркие и свежие, а листья – серые от пыли.