Читать книгу - "Промышленникъ - Алексей Кулаков"

Нечаев, начавший свою карьеру делового человека как раз с небольшой мастерской по изготовлению памятников и надгробий, моргнул, отводя взгляд от листка бумаги, и с некоторым удивлением поинтересовался: а зачем князю такое количество столь массивных каменюг? Да еще и из столь неудобного в обработке материала?

– К моему сожалению, другие основания под высокоточные станки гораздо хуже. Кстати, у меня к вам есть еще одно небольшое дело…

Когда Нечаев-Мальцев решил полюбопытствовать, о чем беседует молодежь, он с удивлением услышал, как они обсуждают плитку. Причем не какую-нибудь, а дорожную, и не из гранита, а совсем даже бетона, пяти разных цветов и целой дюжины форм. И надо сказать, что Юрий Степанович сам очень заинтересовался столь перспективной новинкой. Разумеется что никакой конкуренции граниту мостовых она составить не сможет, но вот в качестве дорожек на курортах, по коим так любит прогуливаться приличная публика… Уже втроем они обсудили все возможные перспективы, причем в столь теплой и дружелюбной манере, что едва не договорились до создания небольшой совместной компании, лишь в последний момент вспомнив, что выбрали для этого не самые подходящие время и место. В отличие от столичного особняка старшего Нечаева, где хорошо разговаривалось на самые разные темы, в том числе и коммерческого толка, с чем они все и согласились, не забыв обговорить подходящие для такого разговора день и час.

– Ну что же, так и решим – после рождественских праздников жду вас у себя.

Подтвердив свое согласие почти незаметным движением головы, первый из молодых людей тут же отошел в сторону и осторожно присел в кресло, стараясь поудобнее расположить правую ногу.

«Старая травма или свежая рана? В этот раз трость явно используется по своему прямому назначению. Все же маловато я знаю о своих компаньонах. Как и они обо мне, надеюсь».

Второй из представителей молодежи и не подумал прекращать столь полезное общение. И, как оказалось, был полностью прав – довольно скоро выяснилось, что собеседники имеют на удивление много общих интересов. Например, старый промышленник очень любопытствовал по поводу устроенного при Сестрорецкой фабрике реального училища, и в особенности насчет того факта, что дети мастеровых учатся без какой-либо платы. Надо сказать, интерес его был не совсем праздный: Юрий Степанович довольно много благотворительствовал именно на тему образования беднейших слоев населения империи и был рад любому даже не союзнику, а просто человеку, разделяющему его устремления. А князь Агренев разделял, да еще как! Но так как оружейный магнат был человеком крайне разносторонним, то они поговорили и о стекольных заводах Нечаева-Мальцева. Точнее, о возможности развернуть на их базе производство нормальных лампочек с вольфрамовой нитью. А не того недолговечного и увесистого убожества, коим приходилось пользоваться повсеместно, – с цоколем и толстостенной колбой самой причудливой формы и угольной нитью, рассчитанной аж на сорок часов работы. Всего. Правда, один плюс у нее все же был – путем достаточно несложных манипуляций плохая лампочка легко превращалась в хороший стакан. Пусть и не совсем устойчивый, зато очень вместительный, грамм этак в триста. А как удобно он лежал в руке!

– Ну что же, я вижу, нам действительно есть о чем поговорить при следующей встрече.

Молчаливо согласившись с этим утверждением, молодой аристократ глянул на небольшую тумбу напольных часов, удивился и посмотрел на акционеров – оказывается, перерыв уже закончился. Проводил взглядом господина Юрьева, как раз направлявшегося к своему месту, поправил запонку на рукаве. И как-то совсем не к месту вспомнил про то, каким больным выглядел последний из рода Юсуповых.

«Прекрасный повод закруглить беседу, заодно и про самочувствие компаньона узнаю. Вернее, почему оно такое плохое».

К удивлению Александра, вопрос оказался не таким простым, как он думал, – Нечаев-Мальцев немного помолчал, еще раз окинул взглядом всех присутствующих и с некоторой неохотой ответил:

– Ходят слухи, что, когда Николай Борисович отдыхал в Бадене, у него случился приступ сердечной болезни. К счастью, непоправимого не случилось…

Собеседники одновременно вспомнили «цветущий» вид последнего Юсупова и понимающе переглянулись, добавив про себя короткое слово «пока». Увидев, как председатель пробирается на свое место, Юрий Степанович тихо закончил разговор на условно оптимистичной ноте:

– Будем надеяться на лучшее, князь.

Вторая часть заседания оказалась гораздо скучнее и короче первой – еще раз пройдясь по всем решениям и договоренностям, титулованные (и не очень) акционеры завизировали протокол собрания, придав ему тем самым статус официального документа. Сердечно попрощались друг с другом, и в особенности с Людиновом, в которое компаньоны по товариществу приехали в первый и последний раз – следующие заседания совета акционеров планировалось проводить, не выезжая из пределов гранитных набережных города Петра.

Обратная дорога в Сестрорецк оказалась не такой тоскливой, как того можно было бы ожидать. Первую, и самую длинную, часть пути Александр скоротал в разговорах с Нечаевым-Мальцевым и Губониным – эти во всех смыслах достойные господа так же, как и он, стремились поскорее вернуться в столицу. Первого заинтересовал «внезапно» изобретенный аристократом-промышленником метод непрерывного производства стекла, а второй на удивление тактично намекал князю на тот факт, что в Волжско-Камском банке его деньги будут в гораздо большей сохранности. И условия кредитования предложат лучше, и процент по вкладам будет «жирнее», да и вообще примут как родного – в отличие от Русско-Азиатского, в коем молодого промышленника ценят явно недостаточно. С последним утверждением уговариваемый склонен был согласиться – на память он пока не жаловался и прекрасно помнил, как ему «рожали» самый первый кредит. Да и со вторым что-то не торопились… Собственно, от смены основного кредитного дома фабриканта удерживало только одно. В данный момент все рентные платежи из заграничных источников перечислялись на его именной счет как раз в Русско-Азиатском банке. В случае любых изменений требовалось внести поправки в такое количество документов, что перед мысленным взором представала стопка бумаги высотою как минимум до облаков. А учитывая тот факт, что у конторы «Лунев, Лунев и сыновья» и так работы хватает, причем срочной и важной… В общем, пока система работает и денежки капают, острой необходимости что-то менять нет. Бывший купец, а ныне потомственный дворянин в чине тайного советника такую точку зрения встретил с пониманием, но также и с демонстративным сожалением. Которое, впрочем, не помешало ему напоследок заметить, что предложение остается в силе. А тот, кого он столь терпеливо соблазнял на измену своему официальному банку, еще часа два обдумывал источники столь выдающейся осведомленности Петра Ионовича о состоянии его финансовых дел. Легальных дел, разумеется. Вывод из всех размышлений был один, вполне закономерный – о нем уже давно собирают информацию. Не сказать, что новость такая уж неожиданная, но и приятной ее тоже назвать не получилось. Времена, когда его сиятельство князь Агренев был всего лишь одним из многих (и соответственно никого не интересовал), увы и ах, безвозвратно уходили. Вернее, уже прошли.