Читать книгу - "Безымянные боги - Иван Жеребилов"

убраны. Не девица — сон дивный. Глянешь раз, голова кругом идёт, будто чару вина хватил. А держится гордо, с таким достоинством, будто не в крепости они сидят, а на пиру государевом.

На Ждана она, конечно, внимания не обратила. Не того он полёта птица, чтобы княжну интересовать. Зато княгиня на него очами сверкала, будто волчица, хоть ни слова не сказала, сразу понятно становится, где его место.

Князь-воевода, глядя на всё это, только посмеивался да подбадривал гостя, чтобы не стеснялся, а ел-пил сколько же пожелает. И лишь когда княгиня с княжной, поклонившись, удалились, хитро прищурился и спросил:

— Ты, Ждан, сколько в отроках ходишь?

— Четыре года скоро будет, княже.

— Не надоело? Не тяготит ратное дело?

— А чего же тяготиться? — удивился Ждан. — Не землю же пахать?

— Землю пахать, да сеять, да хлеб растить — самая почётная доля, — покачал головой воевода. — Кто земли руками касается, тот с богами напрямую речь ведёт.

— Твоя правда, княже, — согласился Ждан, — да только мне больше по сердцу эту землю от ворога хранить.

— Правильные слова говоришь, — степенно кивнул воевода. — Значит, не ошибся я в тебе. Думали мы, гадали, пока тебя волхвы пользовали, да и решили дать тебе десяток отроков. Что скажешь?

Наверное, если бы воевода с размаху съездил Ждану поленом по лбу, эффект был бы меньшим.

— А как же мой десяток? — спросил он?

— Хватит вам всем в отроках ходить, — покачал головой Светан. — Где это видано, чтобы отроки мертвяков-стервей голыми руками давили?

Ждан хотел сказать, что не было такого, но прикусил язык. Значит, теперь они уже не отроки, а полноправные воины порубежники.

— Так, что, Ждан? Примешь десяток или мне кого получше поискать?

— Приму, батюшка. Только… вопрос у меня.

— Так спрашивай.

— Мой прежний десятник, Злобыня, дошёл до Вежи?

Князь помрачнел и только отрицательно мотнул головой.

— А тело?

— И тела не нашли. Пропал Злобыня.

— За ним волкодлаки пустились…

— Знаю. Всё знаю. Прими боги его душу. Славный был муж и пал славно.

Они замолчали, и Ждан совсем уж невпопад подумал, что Светан тоже может оказаться предателем, ведь ему известны всё, что творится и в крепости, и за её пределами — пути, тайники и время, когда десятки уходят в дозор. От таких мыслей стало стыдно.

— Да, чуть было не забыл, — прервал молчание воевода и выложил на стол звякнувший кошель. — Зброю [1]свою забери в оружейной, да починить снеси. И не тяни с этим. А завтра начнёшь обучать десяток. Ступай.

Ждан поклонился, вышел из княжеских покоев и двинулся к оружейной, которая устроилась возле стены окольного города. Попетлял по проулкам, вышел к приземистому дому, с узкими окошками-бойницами и дверью такой низкой, что чуть ли не в три погибели пришлось согнуться, чтобы протиснуться.

— Куда тебя нелёгкая несёт?! — сердито рявкнул растрёпанный дядька, с кудлатой бородой и ветвистым шрамом, уродовавшим всю левую щёку и губы. Один глаз у дядьки заплыл бельмом, а на правой руке не хватало двух пальцев.

— Поздорову, Горислав Яромирович, — пропыхтел Ждан. — От воеводы к тебе за зброей своей.

— А, это ты, значит, — чуть смягчился дядька. — А я думал, опять мелюзгу вашу в крепость нагнали. Лезут сюда. Дай им оружие посмотреть, да броню померить. Нашли тоже лавку платяную, тьфу!

— Часто лезут?

— Да, почитай, каждый день, — никакой мочи нет. — Вымахали, каждый размером с избу, а ума, меньше чем у курицы. Ты подожди, я сейчас вынесу твоё.

Сильно хромая, дядька скрылся за дубовой дверью. Спустя мгновение что-то в недрах оружейной заскрежетало, зазвякало, потом упало что-то металлическое и, наверное, тяжёлое, потому что сразу после этого Горислав Яромирович начал ругаться совсем уж страшно. Но когда он появился в дверях с объёмным холщовым мешком в руках, от раздражения не осталось и следа.

— Проверь всё, — велел он тоном, не терпящим возражений.

Ждан послушно развязал горловину мешка, вытащил на свет кольчугу… Точнее то, что от неё осталось — дыры, скреплённые редкими кольцами. Меч оказался иззубрен о каменные мышцы упыря, шлем смят, там, куда пришёлся удар, металл лопнул. Более или менее годились в дело только кинжал да латные рукавицы, благополучно пережившие встречу и с клыками упыря, и с пастью волкодлака.

— Тяжко пришлось? — сочувственно спросил дядька Горислав.

— Четверых потеряли, — ответил Ждан. — Сами еле выбрались.

— Ясно, — кивнул хромой. — Ты кольчужку-то броннику всё-таки снеси. Починить её может и не починит, а сменять хоть на куяк[2], хоть на тегиляй [3]вдруг получится. Шелом тоже заклепают. А меч я посмотрел уже, выправить можно без всякого труда.

— Благодарю, дядька Горислав, — пропыхтел Ждан, взваливая мешок на спину и протискиваясь в дверь.

— Себя береги, — махнул в ответ рукой старый воин.

Оказавшись на улице, Ждан, наконец, с наслаждением распрямился и зашагал в сторону окольного города [4].

Детинец [5]в Хорони сделан на славу — перевал перекрывает каменная стена в три боевых яруса, да не просто из валунов сложенная, а с кладкой в два слоя, между которыми щебень засыпан да пролит раствором извести. Такую стену хоть чарами бей, хоть орудиями, всё одно не пробьёшь. Да ещё попробуй орудия подтащить к перевалу, по склону чуть не на каждом шагу засеки да валы, да на сам перевал смотрят шесть круглых бастей[6], посади там стрелков или чародеев, не то что враг, мышь не проскочит. А чтобы враги не пробрались по склонам гор, стёсан на них камень до гладких стен, не руками человеческими стёсан, волшбой.

Внутри детинца тоже всё по уму сделано. Дома каменные поставлены, крыши дёрном выстелены, не голым тёсом крыты. Между домами расстояние аккурат, чтобы воз поперёк встал, так что, даже если враг сквозь стену пробьётся, упрётся в ряд домов с завалами в проходах. Если же пройдут они через три улицы завалов, под градом стрел, то упрутся ещё в одну стену с башнями, а за ней город окольный стоит, который тоже невесть сколько оборонять можно с палисадом[7], со рвами и везде воины живут, и служилые, и те, кто на покой ушёл, но уехать из крепости не пожелал, кто калечный, но ещё способный оружие держать, да кипяток на голову врагам лить.

Но не только стены да