Читать книгу - "Начало - Алексей Калугин"

– Стало очень холодно.

– Вы почувствовали, что температура начала опускаться?

– Нет. Холодно стало сразу. Очень холодно. Как будто я нырнула в ледяную воду… Нет, еще холоднее. Кожа будто стягиваться начала. И все волоски на теле поднялись.

– Светлана, а вам приходилось нырять в ледяную воду? – поинтересовался Брейгель.

– Я зимой купаюсь в проруби, – ответила девушка.

– Серьезно? – вскинул брови фламандец.

– Да. Мне это нравится.

Брейгель улыбнулся и покачал головой.

– Еще одно подтверждение тому, что все люди разные. Меня в холодную воду палкой не загонишь.

– Светлана, – подняв руку, напомнил о себе Осипов. – Вы хотите сказать, что температура не опускалась, быстро или медленно, а мгновенно стало очень холодно?

– Да. И это было самое страшное. Потому что не было времени как-то подготовиться, собраться с мыслями. Нужно было немедленно что-то делать, чтобы не замерзнуть.

Речь Светланы удивительным образом сделалась ровной. Теперь она говорила почти без запинок.

– Весьма любопытно. – Осипов с задумчивым видом потер пальцами подбородок, на котором уже начала проступать щетина. – Выходит, гипотеза о том, что центром процесса является разлом, в корне не верна. Разлом лишь инициирует возникновение аномалии. А сам процесс формирования аномальной зоны происходит практически мгновенно. Как при Большом Взрыве.

– И что это значит, Док-Вик? – поинтересовался Брейгель.

– Пока не знаю, – едва заметно качнул головой Осипов.

– Док-Вик, я слышал, что именно ты создал теорию разломов и предсказал Сезон Катастроф.

– Это не совсем так, – смущенно улыбнулся Осипов. – Я работал над новой теорией эволюции Вселенной. В соответствии с которой, помимо постепенных преобразований, являющихся отдаленными последствиями породившего и сформировавшего нашу Вселенную Большого Взрыва, возможны и внезапные, скачкообразные изменения. Следствием которых могут стать деструктивные деформации пространственно-временного континуума. Которые мы называем разломами.

– Ну, Док-Вик, ты и завернул!

– Да будет тебе. Я упростил все до уровня ликбеза для чайников. Ты хотя бы представляешь себе, что такое пространственно-временной континуум?

– Нет. Но мне достаточно и того, что ты открыл разломы. Я горд и счастлив работать в одной команде с гением.

– Я не открыл разломы. Я лишь теоретически обосновал возможность их образования.

– Для меня это одно и то же, поэтому я все равно горд и счастлив. Ты ведь не станешь отрицать, что ты гений.

– Для начала я предпочел бы определиться с понятиями. Что ты понимаешь под словом «гений»?

– Человека, который умеет что-то, что не умеет никто другой.

– Интересный взгляд. Получается, что гением может быть даже преступник?

– А почему нет? Есть же выражение «гений преступного мира».

– В любом случае, на гения я не тяну. Расчеты, которые я проделал, мог бы сделать любой другой, владеющий математическим аппаратом.

– И что говорят твои расчеты?

– Что деформации пространственно-временного континуума возможны.

– Ну теперь-то мы точно знаем, что возможны. Но как это происходит?

– Как? – Осипов озадаченно почесал ногтем кончик носа. – Тебе, конечно же, известно, что мир, в котором мы живем, имеет три пространственных измерения, – ученый, как дирижер палочкой, взмахнул указательным пальцем, обозначая три пространственных вектора. – И одно временное измерение. Однако для физико-математического описания Вселенной требуется наличие большего числа измерений. В соответствии с теорией суперструн, мир должен быть десятимерным. Бозонная теория так и вовсе требует, чтобы пространственно-временной континуум имел двадцать шесть измерений. Без наличия этих дополнительных измерений невозможно объяснить существование нашего мира с точки зрения современной космогонии.

– И где же искать эти недостающие измерения?

– Они тут же, рядом с нами. Мы не можем их экспериментально зафиксировать, потому что они находятся в свернутом состоянии и сжаты до планковских размеров. А никакие измерения с точностью, превосходящей планковскую длину, невозможны. Тем не менее, каким-то образом дополнительные измерения проявляют себя на макроскопическом уровне. Теперь представь себе, что в какой-то момент эти свернутые пространства вдруг начинают разворачиваться. То есть размерность нашей Вселенной изменяется. Причем не сразу и не повсеместно, а местами, там, где образуется скопление развернувшихся размерностей. Таким образом, Вселенная получает сразу много размерностей. Где-то она пятимерная, где-то – семимерная, где-то – девятимерная, а где-то могут образоваться дополнительные временные измерения. Все это приводит к тому, что пространственно-временной континуум начинает корежить, как неравномерно нагреваемый тонкий пластиковый лист. Результаты этих деформаций мы называем разломами.

– То есть в аномальных зонах мы видим мир таким, каким он мог бы быть, сложись все иначе?

– Можно и так сказать.

– И чем все это закончится?

– Вот этого пока никто не знает. Есть два крайних варианта ответа на этот вопрос. Первый – оптимистичный: Вселенную немного покорежит, но в конце концов она вернется к своему исходному состоянию. В пользу этого говорит то, что отмечены случаи, когда разломы и связанные с ними аномальные зоны исчезали сами собой. Как, например, случилось с зоной номер пять под Новосибирском или с зоной номер одиннадцать в Каракасе. В соответствии с пессимистичным вариантом развития событий, процесс развертывания скрытых размерностей будет идти по нарастающей, следовательно, и катастрофические изменения пространственно-временного континуума будут усиливаться.

– И все закончится одной большой вселенской катастрофой?

– С нашей точки зрения. На самом же деле Вселенная просто станет другой. Однако следует принимать во внимание то, что между двумя крайними вариантами развития события существует множество промежуточных. Каждый из которых в той или иной степени хорош или плох для нас.

– То есть либо мы будем жить долго и скучно, либо – недолго, но весело, – подумав, сделал вывод Брейгель.

– Тебя самого какой вариант устраивает? – спросил Осипов.

Фламандец надул щеку и с задумчивым видом почесал ее.

– Скажем так, я пока что не определился.

– Когда вы нас увезете? – спросила Светлана, обращаясь в первую очередь к Камохину, в котором видела старшего.

В наступившей после этого тишине было слышно только, как потрескивают угли в жаровне. Камохин, опустив голову, делал вид, что внимательно изучает застежку на своем левом унте.

– Почему вы не отвечаете? – спросила Светлана.