Читать книгу - "В огне - Александр Афанасьев"

– Да пошел ты… Есаулом командовать будешь, – вяло ругнулся Тихон, понимая, что покой им только снится.

Тронулись на четырех тяжелых БМП – монстры по сорок пять тонн, способные держать выстрел из гранатомета и вооруженные пятидесятисемимиллиметровками, в то же время могут давать до шестидесяти километров в час на хорошей дороге. Вот сейчас они и шли по такой дороге в сторону австрийской границы, верней, не по самой дороге, а параллельно ей. На дороге было много брошенной техники, автомобилей, и расчищать ее было некогда…

Тихон на сей раз сидел не на броне, наблюдателем был другой. Ему досталось место в десанте, гулкое, тряское, вытряхивающее всю душу, но все же безопасное…

– Эх… к дому бы вернуться! Как жать зачнут – так бы и в помощь… – сказал один казак, заросший неопрятной щетиной, но с ласковыми и большими, словно у теленка, глазами.

– До белых мух тут простоим, – мрачно буркнул Буревой, – если не до следующего года.

– Варшаву же сдали, – возразил Тихон.

– Сдали… как сдали, то нам лучше и не знать. Мабуть, и лучше было бы с боем взять. Эти… видал, как зыркали? Непоследний раз здесь, браты казаки, ох, непоследний.

– А там-то что?

– Банда там, сказано же.

– Эх, ну не пойму я, браты, – вступил в разговор еще один казак, худой и чернявый, но крепкий как проволока. – Вот мы шли через деревню… ну, зараз километров за пять до города, помните?

– Ну?

– Как живут люди! У нас так атаманы не живут, как здесь казаки живут.

– Какие тебе тут казаки? Окстись.

– Ну, это я к слову. Живут здесь дюже богато… хоромины кирпичные. У кого и на три этажа. Баз[9]– так на целую ферму. Так чего же им надо, супостатам?

– Поляки…

– Приедем, у них и спросишь. Зараз ответят.

– Нет, зря как следует не брухнулись. Дурная здесь порода, выводить надо.

– Рот закрой.

Боевую машину в этот момент тряхнуло особенно сильно – ввалились в какую-то яму.

– Так чего же они… – не унимался один из казаков, – своих захватывают. Они же все про нацию гутарят – нация, нация…

– Задрал ты, Пахом… – беззлобно проговорил Буревой. – Как языком чесать, так ты первый. Иди у них спроси, мабуть, и ответят.

– Как дело делать – так тоже не последний.

– Ну вот… Сейчас и решим…

Боевые машины пехоты стояли на взгорке, направив скорострельные пушки в сторону села. Это здесь село – в России такое село назвали бы поселком частного жилья, просто не верилось, что такие дома могут себе позволить обычные крестьяне, а здесь даже одноэтажные дома были из красного кирпича.

Контрабандисты, понятное дело.

Подошел еще один грузовик, в нем были тоже казаки – местные, выдержавшие осаду в одном из секторов, пунктов временной дислокации, – в осаде и со снабжением только по воздуху, они дождались броска русской армии на запад и вчера были деблокированы. Техники было много, ВВС царили в небе, а вот людей не хватало почти везде[10].

– В банде человек пятьдесят, вооружены автоматическим оружием. Мы запустили беспилотник – в населенном пункте одни бабы. Да эти еще… И дети. Почти ни одного мужика не видели.

– Мабуть, они к себе домой и пришли?

– Не… Неместные эти. Видно.

– А что, казаки тогда где?

– Казаки… – передразнил коренастый, с седой неопрятной бородой сотник, он пробыл все это время в осаде и за эти трудные дни весь поседел. – Сами еще не поняли, где? Бандитский край, бандит на бандите…

– Пьют?

– Нет, не видели.

– Странно, здесь спирта в домах полно. Могут напиться, потом заложников начать расстреливать под это дело, – сказал сотник, – а ночью пойдут на прорыв. Заложников возьмут, на них же навьючат то, что с собой будут брать, как заводных лошадей спользуют[11]. Остальных и порешить могут…

– Так уж и порешить, – высказал сомнение один из мобилизованных, в звании старшего урядника.

– А и порешат! – вызверился местный сотник. – Не знаешь, а гутаришь! Я тут не одну неделю кувыркаюсь, сюда ехал – волосы как вороново крыло были. Сейчас посмотри! Проедься по деревням, посмотри, что там творили!

– Смолкли зараз! Не время!

Казаки, раздухарившись, могли бы и за грудки друг друга – осадили назад.

– Надо окружить станицу. Не дать вырваться.

– Нас мало, фронт сформировать не сможем. Прорвутся, ночью тут темень хоть глаз выколи. Им только до леса добежать, там ищи-свищи. Подмоги не ждать до утра, к утру их уже не будет. Пойдут на прорыв, пойдут. Они все понимают…

– А техника у нас?

– А заложники?

– Может, сформировать сплошную линию заграждения к югу? Они на юг пойдут.

– С чего взял! Они куда угодно пойдут, им только до первого леска. Местные все поголовно – за них, спрячут.

– Тогда только штурм остается. Ночью. Пластуны есть?

– Ушли уже пластуны туда…

Польское село…

Казалось бы, обычное село, обычные крестьяне. Да нет, не те, не обычные…

Польское приграничное село – место, где в одном котле – национализм, шовинизм, ненависть (особенно к евреям-жидам), презрение к закону, контрабандный спирт, разборки из-за него. Ненависть к русским, к казакам.

Адское варево получается.

При всем при том – поляки аккуратисты, почти как германцы. Все чистенько, улицы часто даже не заасфальтированы, а замощены брусчаткой. Аккуратные дома – их строят из кирпича, благо глина есть, а русская власть не берет податей с обжига кирпича и некоторых других ремесел, чтобы люди занимались делом, а не шастали через границу со спиртом и с оружием. Но поляков на все хватает – и на спирт, и на кирпич.

Самое главное здание в селе – это не сельская ратуша, орган местного самоуправления, наподобие земств в России, а костел. Костел для поляков – больше чем костел, только через костел, через единую молитву по субботам можно ощутить себя поляком, почувствовать принадлежность к польскому народу. В Польше в костел ходят не меньше шестидесяти процентов населения – все католики. Пойти в костел – значит не только вознести молитву Господу, который для всех един, но и вознестись самому над тупым русским быдлом, исповедующим византийское лукавое православие. Только собака не ходит в костел по субботам.