Читать книгу - "Драконий берег - Карина Демина"

Он держал на столе снимок миссис Аштон и семерых детей, о которых было известно лишь, что они существуют. И тоже любят охоту.

— Я помню.

— И замечательно… да, просто замечательно… слышал, неподалеку кладбище нашли?

— Нет.

— И правильно, тебе не положено… дело такое, помалкивать просили. А когда там просят, — мистер Аштон ткнул пальцем в потолок. — Нам остается слушать. Похоже, что Чучельник вернулся.

Томас не сразу сообразил, о ком речь, и заминка его не осталась незамеченной.

— Ага, не помнишь… молод еще… где ты тогда был? В патрульных? А я вот… поставили… тоже понаехало… лучшие из лучших. И что в итоге? А ничего… как был, так и сгинул. Оказывается, что не вполне и сгинул. И значит, тоже понаедут, будто у нас своих людей мало.

Это было произнесено с обидой.

— Но наше дело маленькое, сказано отправить кого в Долькрик, вот и отправим, раз уж ты местный.

Зубы заныли.

И спина.

И во рту появился горький-горький вкус воды, от которой все тело становилось тяжелым, будто чужим. И по нервам ударил страх.

Нельзя возвращаться!

Никогда и ни за что… нельзя, иначе будет плохо… кому? Томасу. Или другим? Других не осталось. Отец умер пять лет тому, и на похороны Томас вновь не явился, хотя и отправил сотню баксов. Но с точки зрения Дага сотня баксов — это мелочь, а Томас — неблагодарная скотина.

Да.

Так и есть.

На редкость неблагодарная. Но, верно, где-то он крепко согрешил.

— Побеседуешь с местными. Поглядишь, что к чему… заодно и проверишь одного типа. Вернее его родственничков. Нужно будет получить согласие на…

Голос мистера Аштона гремел, как волны в преддверие бури. И сквозь него доносился хохот Берта. Что, Томми, опять трусишь?

Сцыкло ты, Томми.

Надо же, столько лет прошло, я давно умер, а ты все еще сцыкло. Только и способен, что мамочке жаловаться… или нет?

Решай.

И поскорее.

— Вы меня слушаете? — мистер Аштон сдвинул седоватые брови и дернул себя за ус.

— Да, конечно, — солгал Томас. — Когда выезжать?

— Вчера. Еще вчера…

Изумруда вынесло к побережью на третий день после бури. Им повезло, что та пришла с севера. Похолодало резко. И холод этот инеем лег на камни, прихватил робким ледком побережье, слегка отпугнув хищников. Тех, которые обыкновенные. Людям холод не помеха.

Забравшись на скалу, я смотрела, как суетятся внизу сборщики. Вон синий фургон института перекрыл единственный подъезд ко всеобщему негодованию. Старик Молчинский размахивает руками, и ветер доносит обрывки слов, большей частью матерных. Он рассчитывал на хорошую добычу, но институтские, поправ все неписанные правила, делиться не собирались. Они уже заарканили драконью тушу, вбив пару якорей в окрестные скалы, и теперь разделывали ее. Следовало признать, что работали они слаженно.

Уже к вечеру шкуру снимут.

Мясо отправится в море за исключением пары образцов, которые пополнят институтскую коллекцию. Когти пойдут туда же. А вот с костяком будут возиться долго, дней на пару точно их займет. И быть может, старику удастся урвать хоть что-то.

Он согласится и на мясо.

И кости достанет, если пройдет ночью тропами. А не пройдет, так и без него шакалья достаточно. Небось, весь городок уже знает, что появилась добыча…

Я коснулась пальцами лба и губ, прощаясь.

Завизжала пила, но звук тут же сменился, сделавшись глубже. Шкура у Изумруда толстая, даже если под крылом начинать, а институтские под крыло не полезут, опасаясь попортить. Я сползла с нагретого камня. Смотреть на то, что будет дальше, желания не было.

Я потрогала темный зуб, спрятанный под курткой. Наверное, можно было бы взять и больше, но… это не на продажу, это на память.

Спускалась я долго. Тропа была узкой и вихляла, что старый алкаш на выходе из бара. Последние ярды я вообще съезжала на заднице — буря слизала часть склона, выставив бурое глинистое нутро его. Надо сказать, весьма скользкое нутро.

В общем, вымазалась я в этой глине изрядно. А еще ничуть не удивилась, увидев рядом с машиной Маккорнака. Рыжую шевелюру его шевелил ветер. Он пробирался под полы форменной куртки, трогал рукояти револьверов.

Кольнуло в груди: знает?!

Точно знает и пришел… за деньгами? Или за сумкой? За всем сразу?!

Я заставила себя улыбнуться.

…если бы знал, пришел бы раньше. И не обязательно снизошел бы до беседы. Нет. Это просто… совпадение. И мои собственные страхи.

— Случилось чего? — я старалась говорить спокойно и равнодушно, но голос слегка дрогнул. Правда, внимания на это не обратили. Кажется.

— Случилось, — неожиданно смущенно произнес Маккорнак взъерошив едва тронутую сединой гриву. — А там…

— Разбирают.

— И кто?

— Институтские заарканили. Старик злится.

Маккорнак кивнул, показывая, что понял. И присмотрит. И за институтскими, которые в своей вере в то, что лишь им позволено распоряжаться драконами, смотрели на прочих свысока. И за стариком, еще помнящим старые добрые времена, когда подобные споры решались на кулаках.

Или с помощью револьверов.

Стрельбы в своем городе Маккорнак не допускал.

— Так… чего случилось? — мне очень не нравился этот его взгляд.

Вернее, сочувствие в нем.

С чего вдруг хитрый лис проникся сочувствием?

— Тебе надо в участок.

— Зачем?

— Прости… надо…

— Билли?

— Нет, про этого поганца не слышно, но… поехали, Уна. Поверь, так надо.

Я пожала плечами. Надо, стало быть, надо. Да и ссориться с Маккорнаком из-за пустяковой поездки себе дороже. Не стоит обманываться улыбкой, он — мстительный засранец.

Первой, кого я увидела в участке, была мать.

И эта встреча, неожиданная, неприятная, заставила сделать шаг назад, правда, я уперлась в грудь Маккорнака, а он подтолкнул меня вперед, шепнув:

— Веди себя хорошо, девочка.

Матушка была в розовом.

Аккуратный строгий костюм, подобающий леди ее возраста. Прямая юбка на две ладони ниже колена. Жакет с перламутровыми пуговицами. Кружевное жабо белоснежной блузы.

Шляпка на гладких волосах.

Бледная помада.

Духи.

— Добрый день, — я отвела взгляд.

— Добрый день, дорогая, — матушка изобразила улыбку. Пальчики ее лишь сильнее сжали розовую сумочку. — Я рада видеть тебя в добром здравии.