Читать книгу - "Остров дождей - Морвейн Ветер"

– Я стесняюсь? – вот уж не замечал.

– Когда я прошу тебя… Ну… Унизить меня.

Я крепче сжал руки.

– Я не стесняюсь. Я не хочу делать тебе больно. Но что бы я ни делал, ты пугаешься лишь сильней. А так… как ты просишь… Так я не хочу.

Талия очень живо фыркнула, но тело её осталось таким же зажатым.

– Вот уж это никого до тебя не смущало.

– Может, поэтому ты захотела меня, а не других?

Она переплела свои пальцы с моими, сжимая их, и я понял, что попал в точку.

– Зачем тебе это?

– Я по-другому не могу, – произнесла она холодно, но этот холод больше не казался мне угрожающим. Я видел, что она леденеет тогда, когда хочет скрыть свою боль, – ты видел сам.

– Я видел, что можешь.

– Нет.

Мы замолчали, потому что я пока не знал, как преодолеть это упрямое сопротивление.

– Ну, хорошо, – сдался я. Почему-то ей я всё время сдавался. – Но я хочу быть уверен, что ты понимаешь – я так не думаю. Я видел, как близко к сердцу ты принимала эти слова в наши первые встречи.

Она сжалась ещё сильней и долго не отвечала.

– Я не буду ругать тебя, – сказал я твёрдо, – даже сейчас тебе от этого больно. Я плохо тебя знаю, но то, что я знаю… Ты – самое чудесное существо, которое я встречал за долгие годы. Я не хочу, чтобы ты испытывала боль.

– Но я… – выдохнула она и замолчала. Потом продолжила совсем по-другому. – Я так хочу. Мне это нужно. Поэтому я вызываю тебя.

Я вздохнул. Теперь уже подумать надо было мне.

– Сегодня я выплачу долг, – сказал я, и она вздрогнула, понимая, к чему я веду, – мне больше не нужны твои деньги.

Она сникла. Осела, как стаявший по весне снеговик.

– Но эту ночь… – сказал она неуверенно, – эту ночь я оплатила.

– Конечно.

Она резко перевернулась и перекинула ногу через мои бёдра, усаживаясь мне на колени. Потом положила свои тонкие длинные пальцы на ворот моей рубашки и чуть помедлила.

– Ты коснёшься меня? – спросила она, и я тут же опустил руки на гладкий шёлк её одеяния. – Сделаешь, как в прошлый раз?

– Конечно.

Я чуть наклонился, находя губами её шею, и принялся покрывать лёгкими поцелуями. После распустил пояс, заставляя полы разойтись в стороны, а затем просто уткнулся лицом в её горячую грудь. Как же не хотелось её отпускать… Никуда. Ни на утро, ни через неделю. Никогда. Её руки легли мне на затылок, будто желая, но опасаясь прижать плотнее к себе. Я потёрся носом о бугристую кожу и коснулся её губами, изучая и вслушиваясь в её дыхание, ожидая вздоха или протеста.

– Стой, – она чуть отстранила меня.

– Можно снять маску?

Опять этот холод, но все же постепенно она оттаивала.

– Нет, – уже совсем мягко.

Жаль. Как же чертовски жаль.

Её руки торопливо расстёгивали пуговицы моей рубашки, чтобы стащить её прочь вместе с жилеткой. Затем она замерла в моих руках, а через пару секунд грудь обожгло касание мягких губ.

Всё недоступное – так сладко, и она не была исключением. В первый раз она ласкала меня сама, и от этого мои скукожившиеся ведьмачьи мышцы превращались в патоку под её губами. Кажется, я застонал, не знаю, потому что весь мир для меня превратился в эти горячие губы. Она поймала мой сосок и нежно пощекотала языком. Чуть прикусила и выпустила, подставляя холодному воздуху, а потом легко дохнула, согревая. Её губы поползли ниже, и сама она соскользнула на пол, оказываясь между моих ног. Расплела ремень и уткнулась носом в промежность. Я чувствовал её горячее дыхание на своём теле, и от него мне хотелось с силой рвануться навстречу. Ещё труднее было от того, что я знал: она сама хочет такого обращения.

Я опустил ладонь ей на затылок и мягко погладил.

– Скажи, – потребовала она.

Я ничего не сказал. Просто сжал её затылок сильнее и вошёл в приоткрывшийся навстречу рот. Сжимая пальцы на шелковистых волосах, я всё яростней насаживал её на себя, не задумываясь о том, как глубоко вхожу. Повязка не давала мне видеть её лицо, и я понял, что нужно остановиться, лишь когда услышал хрип. Я резко дёрнул её вверх, придерживая другой рукой за плечо, и, притянув к груди, прижал к себе.

– Прости, – руки сами двигались по её волосам и спине, – прости, прости, прости.

Грудью я чувствовал, как текут по её щекам слёзы.

– Всё в порядке, – прошептала она, едва отдышавшись.

Я последний раз огладил её спину и, опустив руки ниже на бедра, потянул вверх, заставляя пересесть ко мне на колени. Отвёл полы одежды в стороны, чтобы коснуться уже обнажённого тела.

– Давай.

Она на секунду замерла, а затем приподнялась и стала медленно опускаться.

Я вздохнул. В каком-то смысле это было даже лучше. Порой боль тела не так страшна, как боль в сердце. Я качнул бёдрами, проверяя её реакцию. Она тихо вскрикнула, и я замер, продолжая её целовать.

– Ещё, – шепнула она.

Не потребовала, именно шепнула. Что бы это значило? Я окончательно свихнусь, разгадывая эти перепады.

Нервные вздохи скоро затихли, и она стала потихоньку двигаться мне навстречу. Она плавилась в моих руках, подставляясь под каждый поцелуй. Она больше не дрожала. Я крепче сжал руку у неё на пояснице, чувствуя, что осталось недолго.

– Как ты? – спросил я.

– Скажи.

Да чтоб ей пусто было!

– Золотко моё, – я наклонился и впился зубами в нежную кожу.

Талия протяжно застонала и обмякла. Я опустился щекой ей на грудь, наслаждаясь моментом, пониманием того, чьл её нежное тело не дрожит под моей щекой.

Потом она поила меня вином и пыталась кормить пирожными. С закрытыми глазами сам я угощаться никак не мог. Не знаю зачем, но эти минуты я вспоминал потом много раз, куда чаще, чем минуты, когда находился в ней. Она смеялась, когда я промахивался или, напротив, кусал слишком жадно, пачкаясь в креме, и слизывала его с моего носа. Я чувствовал себя идиотом, но какая разница, если на коленях у этого идиота сидело это изящное существо и смеялось. Этот смех. Я слышал его впервые и подумал, что запомню на всю жизнь…

Многие ведьмаки навсегда остаются одни, как Дайкон. Некоторые женятся на толстых трактирщицах, которым нужен в доме мужчина – всё равно какой. А у меня была Талия. Три недели, из которых вместе мы провели три дня, но всё-таки она была. Невидимая, ощущавшаяся только на вкус и на слух, а от того ещё более любимая. Я не заметил, как пролетело время, и понял, что за окном начался рассвет лишь по тому, что Тали встала и пошла тушить лампы.

– Идём, – сказала она, касаясь моей ладони своей и поднимая меня с дивана, – я провожу тебя.