Читать книгу - "Невеста для Бессмертного - Константин Фрес"

Осторожно шлепая пузом, она наползла на спящую и осторожно, по миллиметру, словно белорусский партизан под колючей проволокой, наползла Колесничихе на желтеющее в полутьме лицо, аккуратно сдвинув маску выше удивленно-морщинистого лобика. Длинный острый нос спящей старухи разорвал зеленого слизня и торчал из жижи, словно опасный акулий плавник. Спящая улыбалась сквозь полынную зелень; жижа была мягкой и все еще теплой, и Колесничихе снилось, что она прижимается к чьей-то мужественной груди своей дряблой щекой.

Но жижа наползла не просто так, не посмотреть, как старуха будет выглядеть с плевком гриппующего мамонта на лице. Тщательно, словно шершавым кошачьим языком сметану, будто тонким наждаком — деревянную пыль, слизала она своим мягким пузом весь крем, и уползла по подушке, пачкая ее белоснежную крахмальную наволочку жирным следом и усеивая свой путь трупами дохлых сваренных козявок.

Колесничиха недовольно поморщилась; в ее снах мужественная грудь отстранилась от нее, стало отчего-то холодно и неуютно. То кожа ее после облизывания жижей стала сухая, как пустыня Сахара, стянулась, покрылась трещинами и порядком позеленела. На лбу вспухла старухи огромная коричневая бородавка, тотчас же расцветшая пучком жестких седых волос.

— Гы-гы-гы, — сказала негодная жижа, радуясь устроенной гадости.

Воинственно размахивая деревянной ложкой, немного подросшая жижа продолжила свое путешествие по дому аккуратной Колесничихи. Она заползала на столы и на тумбочки, оставляя неряшливые отпечатки, словно пыль протирали масляными блинами. Она залезла в шкаф, в крахмальное белье старухи, и все там перерыла, перепачкала и усеяла трупами мошек. Побывав в прихожей и ощупав все карманы, жижа нашла шляпу Колесничихи и оставила там немного бурой слизи, обсосала искусственные цветы, превратив их в жалкие грязные тряпочки на тонкой голой проволоке.

В ванную жижа заползла уже размером со спаниеля от набившихся в нее тряпочной пыли, мусора, дохлых мух, крошек хлеба, остатков помидорок из салата и ядреной вытяжки из глубины помойного ведра.

— Ы-ы-ы-ы, — радовалась жижа, почти благоговейно ползя по белоснежному кафелю, к фаянсовому цветку высокого умывальника, над которым на стеклянной полочке красовались старушачьи крема и шампуни — секрет неувядающей красы и молодости. И крем дневной, и крем ночной, и утренняя маска для увлажнения, и вытяжка смородины для надресничного пространства верхнего века, и спей для устранения эффекта высохшего ногтя, и бальзам для внутренней поверхности ноздрей… Тут было всего так много, что позавидовала бы и Мэрилин Монро.

Красивые баночки, пузатые и плоские, высокие флаконы манили жижу. Вскарабкавшись в умывальник, наполнив своей грязно-зеленой, почти бурой тушей белоснежную чашу, зловредная жижа свесила не вмещающиеся части своего тела, словно ноги, и потянула гибкие ложноножки к баночкам. Сворачивая крышечки ловко, как алкаш водочные пробки, жижа одним надавливанием выпрыскивала в образовавшееся в ее теле отверстие приятно пахнущие ароматические масла. Ложкой щедро черпала жирный крем из жестяной банки и отправляла туда же, в импровизированный рот. И, сыто икая, словно мартини, лениво лила в свое толстое пузо дорогие шампуни и бальзамы. Неспешно и деловито воткнув в свое пузо ложку, потом она долго и с толком перемешивала все это внутри себя, ну, вы понимаете. Крема, шампуни, помидорки, мошек, помои…

Затем, деловито и цинично подбирая в хаотичном порядке выдавленные пустые тюбики, она отрыгивала наполнитель своей туши, наливая красочные упаковки до краев сомнительно пахнущим содержимым, и небрежно заталкивала обратно на полку, устряпав все кругом жирными пятнами и залив мутной мыльной водой.

Устав и испытав удовлетворение и чувство выполненного долга, жижа прямо в раковине умывальника неторопливо приняла ванну, ложкой выковыривая из себя всякую гадость и посасывая новый, только что распечатанный кусок мыла «Дав». Все кругом было залито водой и забросано ошметками мусора, когда отмытая до прозрачности бутылочного стекла жижа выпустила струю мутной грязной воды в зеркало и покинула раковину, икая пузырями.

Спать жижа забралась под кровать Колесничихи. Она очень хотела послушать с утра, как опаршивевшая после ее компресса старуха будет орать. Кроме того, в доме было еще много неиспорченных предметов, и жижа, уютно устроившись на блестящем паркете, задремала, грезя о том, как будет портить книги и мерить старухину обувь.

***

Ровно в семь ноль пять, по звонку будильника, Тутанхамон восстал ото сна, резко сев в постели и с хрустом разогнув скрещенные на груди руки. Глаза Колесничихи распахнулись, и она увидела свет — само по себе событие ужасное, потрясшее ее до глубины души. Ведь поутру первое, что она обычно видела — это была темная ткань маски для сна.

Стащив с рук перчатки, Колесничиха ухватилась за трясущиеся от испуга щеки, и ее пальцы разве что не утонули в песке. Кожа ее шелушилась, сухо шуршала и местами чесалась, и Колесничиха, стеная, вцепилась в лоб ногтями, отчаянно зудясь. Все ясно, все совершенно ясно! Это вчера, в полыни, она поймала какой-то аллерген, и ночью, во сне, исчесалась и сдвинула маску!

— Чтоб ты провалилась! — завопила Колесничиха, подняв злые глаза под отекшими веками вверх, к потолку. От стараний жижи все ее лицо было жутко красным, саднило, словно кто-то ее провез щеками по асфальту, и распухло так, что Колесничиха здорово смахивала на обгоревшего на солнце китайца непонятного пола и возраста.

Стеная и ругаясь, хватаясь за сердце, Колесничиха в одной рубашонке заскочила в ванную комнату, и тут ее ждал еще один неприятный сюрприз. Все выглядело так, словно кто-то помыл собаку после прогулки по помойке, и оторопевшей, падающей в обморок по косяку Колесничихе показалось, что она попала в какое-то другое измерение, в иной мир, в котором она все-таки окрутила Андрюху и вышла за него замуж. И вот он, паршивец, вернулся с охоты, надраил свою шавку ее, Колесничихи, шампунями, и оставил в ванной полный разгром.

— Так, так, хорошо, — бормотала Колесничиха, в полуобморочном состоянии соображая, что вероятнее — попадание ею в другой мир или все же то, что какая-то чужая псина проникла в ее дом случайно. А закрыла ли Колесничиха за собой дверь после схватки с Марьванной?!

На мутном-мутном зеркале висели прилипшие помидорьи шкурки и селедочный скелет. Близоруко вглядываясь в маячащее за ними отражение, Колесничиха нервными узловатыми пальцами отыскала на полочке, залитой грязной серой водой, баночку с вазелиново-димедроловой мазью. Отек и аллергический зуд нужно было устранять! Но стоило ей ткнуть пальцем в спасительную мякоть мази, как Колесничиха по ядреному запаху зарождающихся опарышей, шибанувшему ей в ноздри, поняла, что никаким димедролом тут и не пахнет. Вытаращив глаза, в ужасе она уставилась в баночку, на свои пальцы, перепачканные черт знает чем, и завопила громче, чем аварийная сирена.

Этот крик в муках гибнущего существа перебудил весь дом — и злобную жижу в том числе. Чуть высунувшись из-под кровати, она гнусно гыгыкала, слушая, как в ванной льется вода, гремят откупоренные банки и бутылочки, и как орет исступленно и отчаянно Колесничиха, ополоснувшая, наконец, из душа зеркало.