Читать книгу - "Прокурор дьявола. Жатва - Майя Астахова"

Собственно, агрессивные зомби и были началом этой агонии.

Уже на следующий день из Франции начали поступать странные, очень странные известия.

Люди совершали абсолютно немотивированные поступки. Драки и поножовщина вдруг стали обычными и для французской столицы, и для предместий, потом огненная волна покатилась и по провинциям.

И никто не мог сказать, что, собственно, происходит. Эмигранты жгли машины — но, даже будучи арестованными, не могли сказать, зачем они это делают. Это не было похоже ни на теракты, ни на грабежи, ни на рассылку по почте пакетиков с серым порошком. Как будто бы страну накрыла волна чудовищной эпидемии — и что с ней делать, не представлял никто.

Поджигатели не выставляли никаких требований, похоже, им просто нравилось сбиваться в кучи и жечь машины — неважно, богатые они или так себе.

И лишь немногие догадывались, в чем тут причина, и никто, даже Рэкки, не знал эту причину полностью.

Голем умирал, медленно и мучительно. Но перед смертью он делал то же самое, что и при жизни — пытался дотянуться до людских душ и сознаний. Те, кто оказывался менее приобщенным к цивилизации, были более податливы и уязвимы. Они и становились первыми жертвами.

Кое-что об этом наверняка знала французская «Третья стража», кое-что Рэкки. Но причину гибели голема так никто и не выяснил — по крайней мере, на тот момент.

Подошел Хэллоуин, наступило похолодание. Веселей всего канун Дня всех святых отметили, конечно же, во Франции — там вместо выдолбленных тыкв с горящими внутри свечами использовали выпотрошенные автомобили.

Французское отделение «Третьей стражи» неожиданно сменило гнев на милость — теперь даже поступила просьба прислать специалистов по массовым психозам из числа русских коллег. Собрался триумвират «Третьей стражи» — и появилось на свет письмо. Оно было куда вежливее, чем письмо запорожцев турецкому султану, но смысл и того, и другого посланий оказался одним и тем же — накося выкуси!

Выкусили, а что же оставалось делать! Французское отделение готово было пуститься во все тяжкие — лишь бы никто не стал ворошить прошлое, вспоминать бегство «стражников» из страны, упоминать хоть где-либо «отщепенцев Жака Гарио». Тамошнее руководство умело хранить тайны — особенно, позорные и свои.

Поджигатели свирепствовали еще несколько недель — а потом поджоги резко пошли на убыль, окончательно прекратившись к новому году.

И означать это могло лишь одно — голем, казавшийся своему создателю неуязвимым, наконец-то умер.

Но отчего?

Причина гибели госпожи Анны Дюпон и не подозревала, что сделалась причиной чьей-то гибели. Более того — она и думать забыла про анкету, заполненную матерью, у нее появились куда более интересные дела. Новых знакомств, надо сказать, прибавилось — но вряд ли она связывала их с анкетой.

Смерть госпожи Анны Дюпон называла себя ведьмой Стиной — только так, и не иначе.

Девушка ощущала одно — она переполнена энергией, и нужны лишь знания, чтобы стать самой великой из ведьм, которые хоть когда-либо жили на свете. А в том, что ей удастся покорить этот странный параллельный мир и сделать его своим жилищем, она нисколько не сомневалась — ни единой минуты.

И ни на секунду Стина не задумалась — а откуда у нее взялась эта таинственная чудесная сила, которая помогает ей спокойно проходить в параллельный мир, словно в открытую дверь. Есть энергия — этого и достаточно, — так размышляла она.

А если бы Стина поразмыслила чуть лучше — могла бы и поблагодарить мать: Раиса Ивановна, сама того не зная, сделала дочери роскошный подарок. Правда, рассчитывала она на одно, а вышло все совершенно по-другому, но тут уж делать нечего — судьба. У голема — своя, у его создателя — своя, у Стины — тем более.

Все случилось по странному стечению обстоятельств.

Анкету заполнили за Стину, не выяснив, чего бы на самом деле хотелось ей.

У девушки были непроявленные способности к магии, которые раскрылись в самый неожиданный момент.

И именно в этот момент она вышла на петербургскую кромку — едва ли не самую странную во всей Европе.

А все вместе привело к одному: энергия голема была выкачана из него точно так же, как тварь выкачивала ее из людей.

Теперь, если Стина говорила матери, что останется ночевать у подруги, это означало одно — очередной поход на кромку. Ходить туда днем она пока что зареклась напрочь — сперва надо понять, что и как. «Когда-нибудь меня и это не остановит», — думала она. Но пока что механических монстров и прочих опасностей ей хватило с лихвой.

Она научилась проходить на кромку в самых различных местах, и делала открытие за открытием. К примеру, сперва ей просто чем-то не понравился вид станции метро на кромке — причем станция эта была расположена там, где в реальном Петербурге никакого метро нет. Поэтому она не решилась туда спускаться и даже заходить в вестибюль.

А уже потом, из «случайно» подслушанного разговора двух обитателей параллельного мира она поняла — правильно она поступила, очень даже правильно! В метрополитен не сунется ни один уважающий себя житель кромки — если он не самоубийца.

Не совалась Стина и на окраины города, каким-то чутьем угадав, что там ничего хорошего ее не встретит. Потом и это подтвердилось.

Иногда девушка вступала в осторожный разговор с кем-нибудь из обитателей кромки, чаще просто шла по улицам, прислушиваясь к голосам. И это было для нее очень важно — так она могла выведать мельчайшие подробности, которые сделали бы ее похожей на местную жительницу. Впрочем, одевались в этом мире всяк по-своему, да и внешних различий было великое множество. Так что Стина при желании уже и сейчас могла вполне сойти на кромке за свою.