Читать книгу - "Принцип талиона - Валерий Гуминский"

— Мне нужно подумать, — я демонстративно посмотрел на часы. — Это серьезный шаг, требующий вдумчивого размышления. Сами же понимаете…

— У тебя есть неделя, — отодвинул от себя тарелку князь Борис. — Через неделю Мирослава приступает к работе со сформированным отделом. Предстоят деловые поездки по Европе, иногда и в Азию. Штат, по секрету, почти подобран. Остались нюансы.

— У вас же есть СБ, — я бесцеремонно ткнул пальцем через плечо в сторону убийцы моей матери.

— Мисяй сделал из людей каких-то головорезов, — засмеялся князь. — Они не подойдут. Да ты же видел их подготовку! Два ублюдка, кстати, извинились?

— Я простил их. Знаете, легко прощать тех, кто слабее тебя, — я встал, снова сделал легкий кивок в сторону гривастого хозяина. — Извините, у меня еще куча дел. Как только я приму решение — дам знать.

— До свидания, Колояр. Приятно было побеседовать, — князь почему-то смотрел на Мисяя. — У тебя же есть номер телефона Павла? Вот ему и скажи свое решение.

Выходил из ресторана, душимый разноречивыми мыслями. Злился сам на себя, что без эмоций вел беседу с убийцей, что принимал чужие аргументы и не предъявил обвинения. Сев за руль, успокоился. Ну, обвинил бы я эту троицу. Смысл? Их не обвинять нужно, а вычищать. Планомерно, без эмоций. Мисяй, архат и князь. Как там говорил Барсуков? Принцип талиона… И какой же принцип мне применить? Остановиться на «зеркальном»? Тогда умрут те, кто причастен к смерти родителей. Но не породит ли он новую волну мести? У Щербатова много детей. Пусть некоторые из них относятся к отцу с прохладцей, но за кровь они обязательно встрянут. Так мы никогда не закончим вражду, корней которых никто не понимает, кроме меня и самого князя Бориса. И не стоит забывать статус Главы Рода. Он близок к императорской семье и любые несчастья с ним насторожат Хозяина. А у императора сыщики — матерые волкодавы, враз вычислят, кто обижает своих.

Представить себе, как я своими руками уничтожаю семью, непричастную к событиям двадцатичетырехлетней давности, довольно легко. Нужно только распалить себя фантазиями и злостью. «Опосредованный талион» хорош для запугивания сторонних, тех, кто не решается встать на ту или иную сторону. Только останусь ли я при таких раскладах живым?

— Сударь, вам плохо? — по стеклу постучали. Опустил окошко. Андрей, «менеджер» по машинам с тревогой смотрит на меня.

— Нет, все в порядке, — прихожу я в себя и смотрю на часы. У меня есть время скататься за город к человеку, стоящему в списке первым. Чем черт не шутит, вдруг, да и возникнут варианты. Без поддержки мне нельзя вступать в затяжную войну. Решение уже оформилось. Первыми сдохнут Мисяй и архат, как прямые виновники. Чародея можно грохнуть только с хорошей подготовкой. Не забыли про ребенка, играющегося с компьютером? Вот, и учителя нужно найти.

Завел своего неутомимого «немца» и погнал по дороге, вспоминая весь разговор с князем. Любые недомолвки, двусмысленные слова, жесты рук — у аристо модно каждое действие облекать в таинственную игру образов и обрывков фраз. Думай, как хочешь, осмысливай…

Выезд из Торгуева распадался на три рукава: северный, южный и западный. Развилка была удобной, широкой, со всевозможными указателями. Не сворачивая, я пронесся под эстакадой, встроившись в ряд машин, тянущихся в западном направлении. Мимо замелькали дома, отгороженные от суеты автомобильного движения профильными заборам. Дачные участки, частные дома — вскоре все это осталось позади, и только пожелтевший осенний лес стал моим спутником на долгое время.

В Максимовку, если верить дорожному щиту, я въезжал уже на закате. Деревушка небольшая, притулилась между двух холмов, один из которых оказался занят погостом. Кладбище выглядело особо унылым среди оголенных деревьев. Металлическая ограда по периметру, тем не менее, придавала живописности, как ни странно, покрашенная в яркий зеленый цвет. Кто-то умудряется следить за объектом печали и скорби.

Смотреть здесь было не на что. Разве что журчащая речушка, через которую даже воробей перешагнет, разрезавшая деревеньку пополам, оживляла сонную местность. Проехал по бревенчатому мосту и остановился на небольшой площади, отданной под магазины, лавки и лабазы. Окликнул идущую мимо бабку с плотной холщовой хозяйственной сумкой.

— Вечер добрый, бабушка! Не подскажете, где Москалевы проживают?

— А ты кто им будешь? — бабка оказалась бдительной, сразу не стала раскрывать военную тайну.

— Знакомый, весточку привез из города, — я добродушно улыбнулся, высовываясь из окна «хорька».

— Вона как, — в глазах бабки огонек подозрительности не погас, но лицо разгладилось. — Ладно, езжай прямо до околицы. Увидишь дом под красной крышей. Там и живет Петр Дементьевич.

Я доехал до указанного дома и остановился возле добротного крашеного забора из гладких тесовых досок. Не торопясь выходить из машины, внимательно посмотрел по сторонам. Время уже позднее, народ больше по домам сидит или хозяйничает в ограде. Любопытных не видно, но зуб даю, посматривают из окон. В доме Москалевых светились два окна, освещая палисадник. Ладно, пора идти.

Калитка оказалась закрытой. С удивлением заметил кнопку звонка, аккуратно прикрученную к забору. Надо же, цивилизуется народ потихоньку. Нажал.

Где-то в глубине двора загремела цепь. Видать, собака есть. Хозяина сопровождает. Прислушался — и в самом деле слышу шаги, больше похожие на старческое шарканье. Но бодренькое такое. Звякнула щеколда, калитка распахнулась.

На меня с усмешкой смотрел заросший бородой и длинными волосами, в которых даже намека на седину не было, старик. Он был в вельветовой куртке и широких штанах, а босые ноги вдеты в шлепанцы.

— Вечер добрый! — произношу бодро. — Петр Дементьевич?

— Он самый, — хозяин пристально глядит на меня. — И чего встал, как вкопанный? Заходи. Давненько тебя ждал. Где пропадал, воин?

Я обмер. Голос до боли знакомый.

— Жарох? — не веря своим глазам и ушам, переспросил я. — Да не может быть!

— Как был Фомой неверующим — так им и остался, — проворчал бывший наставник, крепко сжимая меня в своих объятиях. Никуда сила не исчезла. Такая же крепость в руках осталась. — С возвращением, сынок!

Глава двадцатая

— Хозяин, вас просят встречи архат и Мисяй, — деликатно постучавшись в дверь кабинета и дождавшись ответа, просунул нос один из охранников.

— Пусть зайдут, — Щербатов был в настроении утреннего пасмурного утра, и кутаясь в теплый пушистый халат — подарок бухарского эмира — смотрел на умирающий сад. Зимой, конечно, еще не пахло, но предвестники ее гуляли за окном. Ветер периодически бил по верхушкам деревьев и срывал последние листья, с которыми безуспешно боролись два дворника. Содержать в чистоте огромную территорию дворца им было несладко, но доброе слово князя и неплохое денежное довольствие творили чудеса.

Пусть Невзор и Мисяй оставались самыми верными и преданными людьми в окружении Бориса Даниловича, но в свой кабинет никому не дозволялось заходить без предварительного доклада охранника. Мисяй самолично ставил службу охраны, и особо не высказывал свои плебейские претензии. Положено после доклада ждать — сиди на диванчике в приемной, листай журналы.