Читать книгу - "Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе"

Дануб кивнул.

— Возможно, — согласился он. — Но у нас нет уверенности. Кто знает, возможно, мой брат уже болен чумой и сейчас лежит в лихорадке.

Калас вздохнул.

— Как ни тяжело, такое вполне может быть, — добавил Дануб, затем обернулся в сторону Констанции.

— Какое решение видится тебе? — спросил он, хотя ему и Каласу было вполне очевидно, на что она намекает.

Констанция, встретив взгляд короля, обернулась в тот угол зала, где возились ее… их дети.

Герцог Калас рассмеялся.

— Как удачно, — пробормотал он.

Однако король Дануб все воспринял по-другому.

— Действительно, как удачно, — повторил он, вкладывая в эти слова совсем иной смысл. — Приключившееся с нами сегодня напомнило мне о том, насколько непрочно наше существование.

Он встал с трона и медленно подошел к Констанции.

— Будь моим свидетелем, герцог Калас, — торжественно произнес король.

— Да, ваше величество, — послушно ответил герцог.

Упрямец Калас отлично знал, в каких случаях нельзя переступать границы дружбы с королем.

— В случае моей смерти трон переходит к моему брату, принцу Мидалису, который ныне правит Вангардом, — официальным тоном начал Дануб. — Если же принц Мидалис по какой-либо причине не сможет занять трон, тогда Мервик, сын Констанции и сын короля Дануба Брока Урсальского, будет провозглашен королем Хонсе-Бира и ему будет назначен регент из герцогов для управления королевством до тех пор, пока Мервик не войдет в надлежащий возраст и не будет надлежащим образом обучен, чтобы воссесть на троне и править самостоятельно. Помимо Мервика, в случае невозможности короновать его, тем же правом наделяется мой второй сын Торренс, которому также будет назначен регент. И этим регентом я желал бы видеть тебя, мой друг Калас, если у тебя нет возражений.

Сияющая Констанция молчала. Молчал и герцог Калас, лицо которого выражало нечто среднее между удовольствием и отвращением.

— Разыщи и приведи сюда королевского писца, — велел Констанции Дануб. — Пошли за настоятелем Сент-Хонса и созови всю придворную знать, какую застанешь в замке. Мы провозгласим свою волю снова, при свидетелях и с соблюдением всех формальностей, которые требуются для этого торжественного случая.

Констанция радостно выпорхнула из зала.

— Надеюсь, что в момент зачатия детей она доставила вам столько же наслаждения, сколько вы доставили ей сейчас, — проговорил герцог Калас.

Суровый и угрожающий взгляд Дануба подсказал герцогу, что он вновь пересекает почти невидимую границу, отделявшую слова друга, обращенные к другу, от слов одного из герцогов, обращенных к его королю.

— Дорога совсем измотала меня, — посетовал принц Мидалис Андаканавару, когда они уже ехали по знакомым местам Вангарда. — Не понимаю, как вы можете вести кочевую жизнь.

— Мы привыкли кочевать, — ответил ему Андаканавар. — Мы движемся вслед за стадами лосей и оленей, стремясь уберечься от нестерпимого зимнего холода на севере и от летнего безумия насекомых на юге.

Мидалис с улыбкой кивнул, но слова друга не убедили его в преимуществах кочевой жизни.

— На этот раз дорога была совершенно пустынной, — продолжал рейнджер. — Редкие встречи, и те лишь по необходимости. Поверь мне, друг, когда-нибудь ты с радостью повторишь это путешествие. Вот уйдет чума, тогда все будет по-другому. Можно будет заехать в какой-нибудь крестьянский дом на обед. Или посидеть в трактире с дюжими лесорубами из Тимберленда.

— Наверное, так оно и будет, — согласился Мидалис. — А пока я рад, что мы почти дома.

Вскоре оба всадника были на подступах к Сент-Бельфуру. Им оставалось лишь пересечь поле, отделяющее их от монастыря.

У монастырских стен сгрудились чумные больные. Многие из них были при смерти.

Розовая чума, которую принц Мидалис всячески старался избежать во время своего путешествия, поджидала его у дома.

— Жаль, что я не родился с утробой и прочими женскими прелестями, — усмехнувшись, сказал герцог Калас, повстречав Констанцию поздним вечером того же дня в одном из коридоров замка, освещенном колеблющимся светом факелов. — А еще — с чарами, чтобы завлекать особ высокой крови.

Констанция зло посмотрела на него, но герцог громким смехом загладил напряжение.

— Поверь мне, я тебя ни в чем не виню, — сказал он.

— А мне не нравится твой сарказм, — холодно ответила Констанция. — Станешь ли ты отрицать, что мое решение продиктовано чувством долга? Ты что же, хочешь, чтобы в случае смерти короля Дануба Хонсе-Бир остался без престолонаследников?

Калас снова засмеялся.

— Что движет тобой? Забота о судьбе королевства? Или личная выгода? — спросил он.

— А разве одно не может сочетаться с другим?

— Поверь, дорогая Констанция, я на тебя не сержусь, — ответил герцог. — Наверное, я просто завидую и одновременно восхищаюсь тобой. Я уверен, что ты оба раза забеременела от короля Дануба преднамеренно. Мервика ты зачала на корабле, когда вы возвращались из Палмариса и когда ты неоднократно видела, что взгляд короля прикован к другой женщине.

Он заметил, что при упоминании о Джилсепони Констанция слегка вздрогнула.

— И тогда ты предприняла удачный любовный ход, и он тебе с блеском удался. После этого ты терпеливо дожидалась сегодняшнего провозглашения, столь желанного твоему сердцу.

Констанция стояла, плотно сжав зубы, и немигающими глазами глядела на герцога.

— Что ж, ты использовала все доступные средства, чтобы дополнить королевскую династию, — резко заявил ей Калас.

Он поклонился, сделав церемонный жест рукой. При этом он едва не споткнулся, и только сейчас до Констанции дошло, что герцог, должно быть, несколько переусердствовал с выпивкой.

Констанция уже собралась было засмеяться, но смолчала. Можно ли упрекать Каласа, решившего немного забыться после того, что они все пережили утром? Честно говоря, Констанция сама не отказалась бы скоротать вечер с бутылкой хорошего старого вина!

— Можешь думать обо мне, что хочешь, — спокойно сказала она, — но я действительно его люблю.

— Ты всегда его любила, — ответил герцог Калас. — Не пойми меня превратно: я ничего не стану говорить королю Данубу. Я не стану просить его передумать или что-либо изменить. К тому же я считаю, что он поступает благоразумно.

— Ты осуждаешь меня, — с упреком произнесла Констанция, — но я люблю его всем сердцем.

— А он?

Констанция отвела глаза, потом покачала головой.

— Он меня не любит, — призналась она. — Он даже не хочет теперь делить со мной ложе, хотя утверждает, что мы остаемся друзьями. Мне грех жаловаться, он прекрасно ко мне относится.