Читать книгу - "Бремя империи - Александр Афанасьев"

– Цугцванг… – задумчиво проговорил Вольке.

– Что?

– Цугцванг, – старый шахматист повторил непонятное слово уже громче.

– О чем вы?

– Цугцванг – специфический шахматный термин. Означает позицию на доске, из которой какой бы ты ход ни сделал – он так или иначе ухудшит твою позицию. Мы сейчас именно в такой позиции – у нас цугцванг.

– Поясните? – потребовал Император. Хоть он и не любил шахматы, но понимал, что в любом случае Вольке – самый сильный специалист комбинационной игры из всех, находящихся в бункере, его ум отточен долгим сидением над черно-белой доской, и наличие такого специалиста среди них – серьезнейший козырь в геополитической игре.

– Охотно… – Вольке не стал вставать, он говорил тихо и спокойно, словно размышляя вслух. – Сейчас нас загнали в ситуацию, из которой на первый взгляд нет приемлемого выхода. Ведь смотрите, что получается. Если мы не начнем переброску войск – туда подойдет британская эскадра и против нас будут уже не террористы, а кадровые военные. Весь Ближний Восток мы в этом случае теряем, оставшиеся очаги сопротивления будут быстро подавлены. Тех, кто не захочет жить в «свободном исламском государстве», – просто выгонят, и мы получим еще и проблему беженцев ко всему прочему. Если мы не выполним требования террористов – мы рискуем тем, что Восточные территории не достанутся никому – потому что они превратятся в радиоактивную пустыню. Более того – радиация уничтожит вторую столицу Империи и затронет весь юг России. Это для нас неприемлемо. Если мы назовем вещи своими именами и объявим войну Великобритании – мы будем агрессорами для всех, ведь бесспорного повода для войны нет, а что там в действительности произошло – так это можно трактовать по-разному. При этом наши противники в любом случае остаются в выигрыше. Если мы сумеем подавить мятеж – вся наша политика по ассимиляции жителей Восточных территорий будет отброшена назад на несколько десятилетий, снова появятся кровники, фанатики, мстители. Все, что вложено, все усилия поколений пропадут впустую, у нас снова в стране появятся два народа вместо одного. Если же мятеж увенчается успехом – у британцев появляется новый, огромный и богатый ресурсами протекторат, причем вложения в инфраструктуру там уже сделаны, останется только отремонтировать то, что разрушено во время мятежа, но это просто и не в пример дешевле, чем делать с нуля. Поэтому я и говорю – цугцванг.

– А как они, интересно, собираются решать проблему с атомными террористами? – спросил кто-то из генералитета. – Ведь если мы уйдем, это станет уже их проблемой, а не нашей.

– Очень просто, – отмахнулся Вольке. – Я вообще не верю, что станцию захватили исламские террористы. Даже тот факт, что во главе их известный террорист, ничего не говорит – вы заметили, что все они в масках, кроме их лидера? Скорее всего, это армейское спецподразделение, британское или североамериканское, поддержанное ударом тактических ракет на первой стадии операции. Слишком все четко сделано. Да и вряд ли планировщики этой операции рискнули бы, допустив террористов к реакторам, ведь это козырь в их руках. Кто даст гарантию, что после того, как мы уйдем, они не потребуют убираться вон уже от британцев и североамериканцев, угрожая им тем же самым, чем сейчас угрожают нам. Какие гарантии, что они не выйдут из-под контроля на любом этапе операции? Нет, на такой риск идти нельзя – по крайней мере, я бы не пошел. А насчет решения проблемы… После того как войдут британцы – они просто сымитируют операцию по освобождению станции и освободят ее под рукоплескания всего цивилизованного мира. И даже трупы найдут – благо сейчас их там великое множество на выбор – обрядят в такой же камуфляж, сунут в руки оружие и продемонстрируют перед телекамерами.

– Но в таком случае – вряд ли среди тех, кто захватил станцию, есть желающие погибнуть первыми во имя Аллаха, – задумчиво сказал Шмидт.

– Согласен. Но тут другая опасность – станция уже заминирована. И, скорее всего, в детонаторах заложенных зарядов существует вторая, независимая схема инициации, причем дистанционная. У кого пульт от этой схемы – неизвестно. И не забывайте – мы до сих пор не смогли установить точное местонахождение носителя, с которого запущены крылатые ракеты. Не исключено, что при попытке штурма он вступит в дело. Ни один антитеррористический сценарий не рассчитан на то, что на голову штурмующих и обеспечивающих штурм подразделений упадут несколько крылатых ракет.

– И что же нужно делать в ситуации цугцванга на шахматной доске? – поинтересовался Государь.

– У нас есть одно преимущество по сравнению с шахматной доской, – сказал Вольке. – В отличие от шахмат здесь нет лимита времени на ход и нет лимита времени на партию, наша партия не прекращается никогда. Если у нас на доске ситуация, при которой любой наш ход будет ошибкой, – значит, хода не надо делать вообще. Мы можем даже пойти на то, чтобы пропустить британскую эскадру в Средиземное море, все равно они от нас не уйдут. Ключ к этой ситуации – Искендерун, мы должны перебросить туда самое лучшее антитеррористическое подразделение и освободить станцию. Только после этого мы сможем действовать дальше. Пусть пока провозглашается «Исламская Арабская Республика», пусть в Бейруте высаживаются британцы – мы будем решать проблему Искендеруна и приводить в боевую готовность войска. А как только проблема Искендеруна будет решена – вот тогда мы и заявим права на свою землю, кто бы на ней в данный момент ни находился. Права, подкрепленные всей нашей мощью. Британцы будут более сговорчивы, если на расстоянии нескольких десятков морских миль от метрополии будет крейсировать усиленная эскадра Балтийского флота.

– А как же быть с теми, кто сейчас оказывает сопротивление захватчикам, кто рассчитывает на нашу помощь? – спросил Государь. – Как быть с десантниками, которые уже там высадились?

– С ними ничего не сделаешь, мы им ничем не поможем. Единственный приказ, который мы им можем дать, – выжить любой ценой. Сейчас мы не можем их поддержать, Ваше Величество. В любой игре гроссмейстер вынужден жертвовать фигуры, чтобы выиграть партию.

Император уже собирался что-то ответить, скорее всего – нелицеприятное, когда распахнулась дверь. Охрана и адъютанты, находившиеся в приемной, знали о идущем в бункере совещании, знали, кто там собрался и какие вопросы обсуждаются. И если все же решились побеспокоить – значит, вопрос был решительно срочным.

Государь принял из рук порученца – в форме капитана первого ранга – обычный лист бумаги с распечаткой, бегло прочитал. Все замерли, с тревогой смотря на Государя.

– Господа… – каким-то надтреснутым голосом произнес Государь, – только что пришло сообщение о том, что в Казани полчаса назад произошло несколько мощных взрывов…