Читать книгу - "Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади"

***

Советник по финансовым вопросам маркиз Мави Безбур – автор оригинальных государственных программ и нестандартных реформ – готовился уйти в отставку: приводил дела в порядок и занимался поиском преемника.

Адэр внешне был спокоен, хотя натянутые нервы звенели чудовищным диссонансом. Он не мог потерять столь ценного специалиста, как не мог простить ему предательства. И содрогался при мысли, что в тайну поддельного алмаза придётся посвятить постороннего человека, который займёт место Безбура.

Не желая быть козлом отпущения, преемник сбежит. Затем дезертирует следующий сановник, и ещё… пока кто-нибудь из них не проболтается о банковской системе, созданной на фальшивке. Конец истории предугадать несложно – разразится громкий международный скандал.

Безбур осознавал, что погубив репутацию правителя, пострадает сам, и всё равно освобождал ящики рабочего стола и собирал личные вещи в коробки.

Из сложного положения Адэр видел один выход: обставить дело так, будто главный финансист Мави Безбур похитил «уникальный» алмаз и бесследно исчез. Сама мысль об этом была омерзительной, но на другой чаше весов покоилась честь династии Карро, и голос разума звучал громче голоса совести: нельзя ждать, надо действовать, пока не стало слишком поздно.

Адэр впервые пожалел, что рядом нет Троя Дадье – вот уж у кого ум коварный, сердце деревянное, рука безжалостная. Пришлось довериться Криксу.

Крикс Силар – бывший офицер армии Тезара, бывший Главный Страж Грасс-дэ-мора, ныне командир охранительного участка Мадраби – проработал план операции и предложил на выбор два заведения для пожизненного содержания советника: тюрьма особого режима либо психиатрическая лечебница закрытого типа. И быстро подобрал людей, которые выполнят задание без лишних вопросов и скорее вырвут себе языки, чем скажут кому-нибудь хоть слово.

Каждое утро Адэр покидал спальню, исполненный угрюмой решимости осуществить задуманное. Но, войдя в кабинет, вновь вытаскивал из стола досье на советника. Мави Безбур слыл высоконравственным человеком, и документы, полученные из разных источников, это подтверждали. Его жизнь изобиловала светлыми судьбоносными событиями, будто родился он под звездой успеха и славы. Обвинить такого человека в воровстве – всё равно, что назвать белое чёрным.

Адэр изучал досье в надежде найти грязный носок в чистом белье, чтобы потом использовать его в качестве убедительного аргумента, мол, потомок знатного древнего рода далеко не безгрешен, как все считают; он и раньше поступал плохо и умело скрывал это.

В автобиографии удалось обнаружить тёмное пятнышко. Безбур окончил престижный университет с отличием и, вместо того чтобы с юношеским максимализмом ринуться в профессиональную деятельность, пять лет неотлучно просидел в одном из фамильных имений – не в родовом замке, а в доме, построенном его предком в крохотном княжестве Маyри.

Адэр хотел подключить к расследованию доверенных людей – у Безбура, однозначно, были веские причины для затворничества в краю оленей и волков, – но в какой-то миг передумал. Инцидент, произошедший с маркизом почти сорок лет назад, на деле мог оказаться обычным житейским случаем (болезнь или ссора с отцом), а на выяснение всей подноготной времени уйдёт не меряно.

Проведя очередную бессонную ночь, Адэр замыслил предпринять последнюю и весьма сомнительную попытку обнаружить хотя бы один постыдный факт из жизни маркиза.

Мави Безбур задержался в резиденции правителя – очередной кандидат на место советника по финансовым вопросам безбожно опаздывал, – и его супруге пришлось одной отправиться в Ларжетай на открытие художественной галереи с символичным названием: «Тайное и явное».

Маркиза Лия Безбур была на три года старше мужа и свой возраст носила с достоинством: элегантная причёска, стильное платье, минимум макияжа. Посетители галереи отметили отсутствие служанок, которые обычно семенят за знатными дамами, держа собачек, носовые платочки, веера и зонты. Рядом с маркизой не было подруг – она надеялась, что муж присоединится к ней с минуты на минуту.

Лия Безбур прохаживалась по анфиладе полупустых залов, изображая интерес к картинам с туманным смыслом. Она бы с бoльшим удовольствием посвятила вечер планированию семейного бюджета на следующую неделю, но устроителем культурного мероприятия был придворный – покровитель изобразительного искусства, – чьё приглашение чета Безбуров не могла отклонить.

Неожиданное появление правителя на выставке работ малоизвестных художников оживило унылую атмосферу. Комнаты быстро заполнились зеваками. Кассиры закрыли кассы, организаторы кинулись выказывать Адэру признательность за визит. А он, отвечая кивками на приветствия дворян, не спеша шагал в последний зал, где – по словам стража – находилась Лия Безбур.

Прежде они встречались дважды. Первый раз – в дворцовом комплексе Зервана, на праздновании нового года. Второй раз – на балу в честь дня рождения Адэра. Оба раза замки трещали от количества гостей, и Адэр не успевал запоминать новые лица, но образ маркизы Безбур врезался в память. Этакая молчаливая матрона с благородно-строгим лицом и отстранённым взором; она будто случайно оказалась в шумной и легкомысленной толпе. Сейчас Лия выглядела встревоженной, а когда Адэр подошёл к ней – стушевалась и с опозданием сделала церемонный реверанс.

Адэр согнул руку в локте, предложил маркизе опереться и молча повёл её вдоль стен, завешенных полотнами. Посетители уступали дорогу и с интересом следили за удивительной парой. Он светловолосый, она шатенка. Он хорошо сложенный, импозантный, она – крепкая, сбитая – еле дотягивала ему до плеча. Однако, невзирая на большую разницу в возрасте и существенные отличия в облике, правитель и маркиза смотрелись гармонично, словно по анфиладе залов неторопливой скользящей походкой прогуливались мать и сын.

Обоюдным вниманием Адэра и Лии завладел портрет человека, изображённого в виде здания: за роскошным фасадом трещат стены, осыпается штукатурка, вздувается паркет, а вместо сердца – часы с маятником и без стрелок. Адэру вдруг показалось, что он смотрит на себя.

– Как тонко подмечено, – промолвила Лия.

Её тихий, покорный голос был, отнюдь, не данью уважения к правителю. В тишине, порождённой любопытством зевак, слова звучали непозволительно громко.