Читать книгу - "Шаг в Безмолвие - Мария Роше"

Ранним утром следующего дня, вскоре после ритуала Восхваления Богини, на котором обязательно присутствовали все жрицы – от Верховной до младших Непосвященных, Герика и Солан уединились в опустевшем святилище. Венки из луговых цветов, принесенные ими накануне и обрамлявшие подножие статуи, все еще источали свежий, чуть терпкий аромат. Нежные лепестки не завяли, и Герика сочла это добрым знаком: Тривия благоволила им. Теперь следовало сосредоточиться и подготовиться к обряду.

Они обе опустились на колени возле алтаря. Жрица зажгла свечу, и теплый огонек разогнал сумрак, заставил его заплясать причудливыми тенями на стенах. Желтые отблески заиграли на бронзовом теле Богини, молча взиравшей на девушек с высоты своего роста. Грозная и прекрасная, в одной руке она держала факел – символ знания, в другой – меч, орудие возмездия; вместо венца голову Тривии обвивала змея – символ мудрости. Солан невольно залюбовалась ею: статуи богов-мужчин с суровыми лицами и преувеличенно мускулистыми телами редко вызывали у нее восхищение, разве что легкий трепет, а здесь она видела настоящую красоту и чувствовала силу, которой хотелось приобщиться, довериться и вознести молитвы. Близость той минуты, когда откроется ее будущее, вызывала и радостное волнение и страх, поэтому, чтобы отвлечься, пока Герика воскуривала благовония и наливала воду в священную чашу, Солан принялась без умолку болтать.

– Я долго гадала, кто это может быть, – призналась она. – У царя Шантии нет неженатых наследников. Тирренский царевич слишком молод для брака – ему всего двенадцать, да и выгоды этот союз не сулит никакой. Остаются два западных царства и два, лежащих на юго-востоке…

Герика прервала свое занятие, повернулась к царевне и приложила палец к губам.

– Царевич из Лодоса ужасно некрасивый. – Солан перешла на шепот. – Он низкорослый, с круглым лицом, короткой шеей и большим животом. Когда он садится верхом, под ним прогибается лошадь. Я боюсь даже представить, что будет со мной, если он навалится сверху.

Герика сердито хлопнула ее по колену и протянула девушке маленькую глиняную чашу с молитвенным зельем. Содержимое второй чаши она медленно выпила сама.

– Хемейский царевич вроде ничего, но слишком уж молчаливый – слова из него не вытянешь. Говорят, он предпочитает общество мальчиков. – Царевна залпом проглотила зелье и поморщилась: оно было горьким и вяжущим. – Ууу, какая гадость… Царь Фарагона недавно овдовел, но ему уже далеко за сорок и у него выпала половина волос…

Герика с трудом сдержалась, чтобы не шлепнуть ее по губам. Она прекрасно понимала, что Солан лишь пытается скрыть волнение, но ее болтовня мешала сосредоточиться на обряде и потому раздражала жрицу.

– Есть еще танарийский царь, но в нынешней ситуации мой отец вряд ли захочет союза с ним. Я слышала, как он говорил…

Потеряв терпение, Герика просто зажала ей рот ладонью. Потом пристально посмотрела в глаза девушки и перевела взгляд на статую Тривии. Солан робко кивнула, и жрица, отпустив ее, сложила руки на груди, приступая к молитве. Царевна последовала ее примеру.

Попросив благословения и помощи у Богини, Герика придвинула ближе священную чашу и принялась что-то сыпать в воду из разных мешочков. Солан с изумлением наблюдала, как в свете свечей вода то темнеет, то светлеет, то покрывается рябью. Струйки ароматного дыма, переплетаясь между собой, поднимались вверх и плыли по святилищу. Царевна перевела взгляд на Герику: пламя свечей отражалось в расширившихся зрачках жрицы, распущенные черные волосы оттеняли белизну ее кожи, и вся она в своем черном одеянии напоминала явившееся на зов потустороннее существо, такое же грозное и прекрасное, как и ее Богиня.

Мелья протянула девушке тонкую серебряную иглу. Она была настолько острой, что Солан в первый миг даже не почувствовала боли. А когда ощутила ее, то увидела, как капли ее крови медленно стекают по указательному пальцу и падают в чашу. Герика облизала иглу, уколола свой палец и выдавила туда же несколько алых капель. А потом низко склонилась над чашей, в которой плясало отраженное пламя свечей…

– Ну, и что ты видела? – нетерпеливо спросила Солан. – Герика, ты вообще что-нибудь видела? Очнись!

Молитвенное зелье понемногу прекращало действовать, но жрица все еще сидела неподвижно и, кажется, даже не моргала, глядя в одну точку. Лицо ее было задумчивым и немного растерянным, а между бровей залегла тревожная складка. Именно это и насторожило царевну.

– Герика! – Девушка взяла ее за руку. – Неужели Богиня не ответила на твою просьбу?.. Честно признаюсь, я смотрела в чашу и видела в ней лишь отраженное пламя свечи. А ты?

Мелья, не глядя на Солан, повернулась к статуе Богини. Некоторое время она всматривалась в черты ее лица, словно надеясь получить ответ на какой-то вопрос. Но, похоже, ответа не последовало: девушка глубоко вздохнула, поднялась с пола, поклонилась и принялась убирать ритуальную утварь. Приведя все в порядок, она взглянула на изнывающую от нетерпения царевну и жестом показала ей: «Идем».

Девушки вышли в одну из галерей и сели рядом на мраморный парапет. Герика долго смотрела куда-то перед собой, затем принялась писать на дощечке.

«О чем ты просила Великую Тривию?»

– Я просила Богиню открыть мне будущее, – ответила Солан. – Имя жениха или название государства, в которое мне придется уехать. – И вдруг ее осенило: – Герика, неужели ты видела меня рядом с… о-о, нет, только не царевич из Лодоса! Пожалуйста, скажи, что это был не он! И не стареющий государь Фарагона! Я этого не вынесу!

Она уткнулась в плечо Герике и зарыдала: видимо, обострявшее чувствительность зелье все еще действовало. Мелья вздохнула, отложила дощечку, обняла девушку и погладила ее по голове.

Она знала царевну уже давно и любила, как сестру, которой у нее никогда не было. Герика и Солан впервые встретились несколько лет назад, когда царь Кадокии привез в храм тяжело больную жену в надежде, что Великая Тривия исцелит ее. У немолодой уже царицы неожиданно начал расти живот, и поначалу все радовались, что она подарит Ангусу еще одного ребенка. Но время шло, а плод не шевелился, и целители заподозрили неладное. Здоровье царицы стремительно ухудшалось, ее начали мучить боли, ни одно из проверенных средств не помогало, и тогда, отчаявшись, государь решил обратиться к богине-покровительнице жен и матерей и ее Верховной жрице, умеющей составлять поистине чудодейственные снадобья. Юная царевна ни на минуту не отходила от матери: поила ее травяным настоем, облегчающим боль, обтирала влажной губкой ее воспаленное, раздувшееся тело, говорила с ней или просто держала за руку. Герика тогда еще была Непосвященной, в ее обязанности входил уход за тяжелобольными, и она видела, как эта хрупкая, нежная девочка старается быть сильной, пряча слезы за ободряющей улыбкой. В тот раз Богиня не совершила чуда, и спустя десять дней царица умерла. Только тогда Солан дала волю своим чувствам – Герика нашла ее в святилище, горько плачущую, распростертую у подножия бронзовой статуи. Непосвященная не умела утешать, но подходящие слова нашлись сами собой: о том, что милосердие Тривии может быть разным и в некоторых случаях смерть – одна из его разновидностей; о том, что любимые и любящие никогда не уходят навсегда – пусть и незримо, но они находятся рядом; о том, что память – единственный способ не дать человеку бесследно исчезнуть в пространстве за гранью этого мира…