Читать книгу - "Убить зверя - Наташа Шторм"

— Бабушка права. Переночуй у нас.

Я лежала в чужой комнате на чужой кровати и никак не могла уснуть. Поднявшись, я подошла к окну. Нет, выспаться мне в этом доме не удасться. Я заметила под навесом стог сена и улыбнулась. Боже! Какая романтика! Когда ещё представится такая возможность! Тихонько, на цыпочках, чтобы не разбудить спящую в зале Дарью Филипповну, я прокралась к двери. Особенность местных жителей не замыкать дом, меня умиляла. Вот у нас в квартире были бронированные двери, которые доставили из Германии. И коттедж запирался на сто замков, засовов и цепочек. Иногда мне казалось, вспыхни пожар, мы просто не успеем всё это открыть и задохнёмся.

Я обошла огромный стог, соображая, как попасть на самую верхнюю точку, и тут заметила лестницу. Фиксирующий гольф, который Матвей принёс мне из аптеки, сдавливал ногу, но, несмотря на вынужденную скованность движений, я добралась до самой верхней перекладины и, разжав руки, опустилась на душистое сено. Что-то было не так. Подо мной находилось тело. Взвизгнув, я попыталась встать на ноги, но опоры не почувствовала. Конечности проваливались, и я барахталась, как жук в луже.

— Ты? ― тело приподнялось. Оно явно спало и было испугано не меньше меня.

— Вы? Откуда Вы тут, Матвей Дмитриевич?

Мужчина провёл рукой по густым волосам, освобождая их от застрявшей соломы.

— Вообще-то это мой стог, и я тут сплю. В доме душно.

— Ой, простите. Я сейчас же слезу вниз, вот только помогите, пожалуйста, а то я опоры не чувствую.

Мужчина присел и взял меня за локти. Я оказалась так близко от него. Запах сена, звёзды, светившие из-под козырька, жар огромного мускулистого тела… Не знаю, о чём я тогда думала. О том, что влюбилась и хочу быть с этим человеком, или о том, что мне необходимо стереть с себя воспоминания о недавнем насилии? Нет, скорее всего, я не думала ни о чём. Мозги словно отключились, когда мои руки провели по широкой груди мужчины. Матвей пытался держать дистанцию, но учащённое дыхание и бешеный стук сердце выдавали его с головой.

— Что ты задумала, девочка? Я не могу. Ты же совсем ребёнок.

— Знаю-знаю, и ты годишься мне в отцы.

Хватка мужчины ослабла. Я покачнулась и потеряла равновесие. В тот же момент мои губы оказались около его. Эта близость просто сводила с ума.

— Я не могу, малыш, это неправильно. Мы не можем вот так на сеновале…

Я уже не слушала. Обняв его за плечи, я провела языком по твёрдым губам, призывая впустить меня внутрь. Матвей застонал и прижал меня к себе ещё ближе. Этот поцелуй совершенно лишил меня рассудка. Мои руки лихорадочно бродили по голому торсу мужчины, обследуя каждый уголок великолепного тела. Майка почему-то стала тесной и неудобной, как и шортики. Самым правильным решением в данный момент было стянуть с себя всё, увеличить контакт максимально.

— Раздень меня. Пожалуйста.

Я ожидала чего угодно, но только не этого. Мужчина отодвинулся, тяжело дыша, и перекатился на край площадки.

— Прости, ребёнок, я не могу.

Он быстро спустился и исчез в доме.

Всю оставшуюся ночь я пролежала без сна, глотая слёзы обиды и разочарования. А, когда забрезжил рассвет, осторожно спустилась и через внутреннюю калитку вошла во двор бабы Мани. Стыд и злость смешались, но злилась я исключительно на себя. Какой чёрт дёрнул меня лезть к соседу со своими ласками? Что делать? Я понимала, что теперь не смогу посмотреть ему в глаза. Ущемлённое самолюбие подлило масла в огонь. Набрав телефон отца, я отсчитала пять гудков. Голос был бодрым. Казалось, родитель не спал.

— Яна? Что случилось?

Я уже рыдала в голос.

— Папа! Забери меня отсюда. Мне так плохо. Я ногу подвернула, а Машка вообще в больницу попала. Я согласна вылететь на острова хоть завтра.

Молчание.

— Яна! Только не делай глупостей. Вчера я послал к тебе Алексея. Думаю, он будет с часу на час. Пакуй вещи. Думаю, деревенская жизнь не для тебя.

Я услышала, что к дому бабы Мани подъехала большая машина.

— Папа! Он приехал. Я за вещами. Скоро увидимся.

Я поковыляла наверх, небрежно забивая чемодан. Стащить его самостоятельно было не по силам. Поэтому я лишь перекатила здоровенный сундук на колёсиках ближе к двери и помчалась во двор, забыв о покалеченной щиколотке. Каково же было моё удивление, когда рядом с Алексеем и двумя телохранителями, я увидела Славика. Почему отец не сказал, что этот мерзавец тоже явится?

— Привет, а ты ранняя пташка. Уже на ногах. Жаль, я-то надеялся разбудить тебя нежным поцелуем.

Нежным? Славик априори не мог быть нежным. Я машинально провела рукой по распухшим губам, которые ещё помнили вкус того, другого поцелуя, и чуть не разрыдалась.

Жених подошёл ближе и вынул травинку из моих волос.

— Я приехал поговорить с тобой.

— Считаешь, есть повод? Впрочем, изнасилование ― повод так себе. Так что не трать красноречие.

Золотой мальчик взял меня за локоть и отвёл подальше от охранников.

— Ты сама виновата. Распалила меня и в кусты. Всё могло сложиться по-другому.

Я выдернула руку.

— Ты идиот, или прикидываешься? Да не нравишься ты мне. Меня тошнит от твоих прикосновений. Ничего хорошего из затеи наших родителей не получится.

Парень зло сверкнул глазами.

— Я так не думаю. И, если бы не обещание, которое дал твоему отцу, то доказал бы тебе обратное, отымел по полной прямо тут, в огороде.

Я бросилась к Алексею. Не думала, что когда-нибудь буду просить его о помощи.

— Отец разрешил мне вернуться. Вещи я собрала, но с этим, ― я ткнула пальцем в Славика, ― не поеду.

В бесстрастных стальных глазах Цербера я увидела что-то похожее на жалость.

— Господин Калини останется в деревне на пару дней. У него тут дела.

Славик опять подошёл ко мне и хищно улыбнулся.

— Мы с твоим отцом решили вложиться в строительство. Вот приехал посмотреть, подходит ли нам Сосновка. Переселим жителей в районный центр, а тут всё снесём, на хрен.

Я была на грани истерики. Представив, что в этот райский уголок нагрянут КАМАЗы с кирпичом и цементом, земля взорвётся под ковшами экскаваторов, а замечательные деревянные дома будут разобраны по брёвнышку, чуть не разрыдалась.

— Я скоро. Только с соседкой попрощаюсь.

Прихрамывая, я пересекла огород и оказалась на территории Дарьи Филипповны.

Старушка суетилась на кухне, подкладывая в тарелку любимого внука румяные блинчики, прямо со сковородки.

— Яна? Заходи, милая. А я думала, ты ещё спишь. Что там за суета? Маняша вернулась?

Я отрицательно покачала головой, пытаясь выровнять дыхание.