Читать книгу - "Стихийный мир. Дракон - Вампир - Сильвия Лайм"

Но мне не холодно. Мне жарко.

Веки опустились, и только из-под дрожащих ресниц я продолжала наблюдать, как дож поднимает и вторую руку, касаясь другого соска. Мои челюсти сами собой стискиваются, я пытаюсь сжать колени, потому что огонь в основании живота начинает сводить с ума.

Это словно какая-то магия… Хотя почему какая-то? Дракон на плече повелителя шевелится, смотрит на меня. И мне кажется, что его огненные глаза с каждой секундой горят все ярче.

В глаза дожа я посмотреть не могу. Нет сил поднять голову.

Пальцы на мужской груди сжались, прочертив легкие розовые полоски. И тут же он становится ближе, преодолев последнее расстояние между нами.

Моя грудь касается его груди, ноги сильнее обхватывают горячее мужское тело, и я понимаю, что вот-вот упаду в обморок.

В голове пожар. Между бедер – твердое раскаленное желание дожа.

И мое желание…

Я не ребенок, у меня были мужчины и прежде. Но сейчас кажется, что все это пустые воспоминания. Потому что этот человек сумел довести меня до полубезумного состояния всего парой прикосновений.

В этот момент он снова коснулся моего подбородка, заставив посмотреть на себя, и медленно приблизился к моим губам.

– В этот раз я не буду целовать тебя, Алек-сандра, – протянул он, а я как завороженная смотрела только на его губы, изогнутые в легкой и самой сексуальной улыбке в моей жизни.

Хотелось ответить, закричать: “Почему? Почему, дьявол тебя забери, ты не будешь меня целовать, проклятый извращенец? Поцелуй уже меня скорее!”

Но у меня дрожали даже губы. Как в детстве, когда было страшно заговорить с понравившимся мальчиком.

Я лишь тихо выдохнула, распахнув губы, которые так сильно ждали прикосновения, что начали зудеть. В этот миг раскаленная плоть там,внизу,скользнула, дразня меня чем-то недосягаемым.

Дож снова не двигался.

Я застонала.

Губы повелителя мазнули по моим и отстранились.

Горячий спазм сжал мышцы пресса и упал вниз шаровой молнией, растекающейся по нервам ожившей лавой.

– Я хочу, чтобы ты меня просила, строптивая девчонка, – хрипло и ужасно сексуально промурлыкал дож.

Я зажмурилась, пытаясь остановить мышцы ног, которые то и дело вздрагивали, пытаясь прижаться сильнее, обхватить чужие обнаженные бедра, вдавить в себя и изогнуться, почувствовав сладкую наполненность.

Проклятье.

Нет.

Нет-нет-нет…

– Ты хо-о-очешь, – прошептал дож, снова коснувшись моих губ, будто случайно.

Новый раскаленный шар упал вниз и лопнул, вбрызгивая в вены пламя.

– Ты уже проиграла, – продолжал повелитель, и вслед за его словами – жгучее короткое движение, затрагивающее самую чувствительную точку между ног.

Я не понимаю, как поднимаю руки и погружаю их в черный мягкий водопад. Чувствую лишь наслаждение, подобного которому не испытывала никогда в жизни.

– Скажи правду, – мягко и горячо сказал он, позволив мне касаться себя, гладить и притягивать, – скажи, что хочешь остаться и быть моей. И я позволю тебе получить то, что ты хочешь…

Нет-нет-нет.

Да, пожалуйста…

Скользнул щекой по щеке, убрал назад мои волосы и обхватил губами мочку уха, сладко посасывая, прикусывая.

Снова спазм, расходящийся по крови разрушительной волной.

Я сжимаю ноги, притягиваю к себе дожа, даже не пытаясь мысленно ругать себя за это. Мысли уже не работают, не живут. Живет что-то другое.

Тягучее и пьянящее, пряное и смертоносное, как пустынный ураган.

Дож не сопротивляется. Горячая плоть скользит по оголенным нервам, не завладевая мной, не присваивая физически.

Но психологически побеждая.

– Скажи, А-лек-санд-ра-а-а-а, – шепчет дож, и его голос обволакивает, уничтожает остатки воли. – Скажи, что хочешь быть моей.

– Хочу, – тихо, едва слышно выдыхаю я, потому что от желания, сжигающего вены, становится почти физически больно.

В этот момент он сжимает пальцы на моем затылке, заставив откинуть голову назад, и целует. Проникает в меня языком, властно и сильно, как будто этого достаточно, чтобы я стала его.

Может ,и достаточно.

Меня разрывает на осколки в тот же миг. Это странно и пугающе, но это волшебно. Жар растекается внутри волнами огня, и мне кажется, что из моих глаз тоже должно литься пламя. Как и из его в этот момент, когда он смотрит на меня, наблюдая каждую секунду разрывающее меня изнутри удовольствие.

И улыбки больше нет на его лице.

Когда меня перестает трясти, я понимаю, что он все еще стоит рядом, на этот раз опираясь на подоконник руками по обеим сторонам от меня. И смотрит.

Я не могу вынести его взгляд. Все еще не могу. А потому смотрю на дракона, что стал спокойнее. Драконьи глаза уже горят не так ярко, и клыки не виднеются из распахнутой пасти. Он ее закрыл.

Дож, словно удостоверившись, что я пришла в себя, отстранился и пошел в сторону большого золоченого шкафа, напоминающего буфет.

– Это что, все? – зачем-то выдохнула я и тут же покраснела.

Дож резко повернулся, и на его лице застыла насмешка.

– Хочешь еще? – спросил он внешне совершенно спокойно, но в голосе то и дело проскальзывала хрипотца, которую было не так просто скрыть.

Он хотел меня. Но не торопился.

Какого лешего мне есть до этого дело? Раз уж я теперь соображаю, неплохо бы валить отсюда побыстрее! Пока не начался второй раунд…

В ответ на вопрос дожа я фыркнула.

Он отвернулся, не переставая слегка улыбаться. Налил себе в бокал чего-то золотисто-бордового. Казалось, что это вино, в котором плавает волшебная пыльца фей…

Захотелось попробовать, но я скорее сгорю заживо, чем озвучу нечто подобное. И так уже до основания припозорилась со своими ничем не объяснимыми признаниями.

– Не забывай свои слова, Александра, – спокойно сказал дож, отхлебнув большой глоток из бокала. – Я не буду возвращаться к ним снова. Ты сделала свой выбор. И я тебя к нему не принуждал.

Я только было открыла рот, чтобы поспорить, но тут же закрыла. Действительно не принуждал. То, что я оказалась голой на окне,– дело его рук. А вот то, что вырвалось из моего сжатого спазмом горла,– целиком и полностью мое.

С собой нужно оставаться честной до конца. Или твое слово не будет ничего стоить.

– Хорошо, что ты со мной согласна, – кивнул дож, словно слышал мои мысли. – Не люблю дур, с ними слишком много мороки.

Стакан с громким стуком осел на лакированный стол.