Читать книгу - "Мыловарня леди Мэри - Алёна Цветкова"

С некоторым трудом расходился шампунь и жидкое мыло, слишком непривычно оно выглядело, несмотря на распространение кустарного мыла из щелока. Но нашим спасением опять стали маленькие партии и дефицит. Народ брал то, что есть. И уже появились первые почитатели именно таких видов нашей продукции.

Хотя, если честно, мне самой шампунь не особенно нравился. Тяжеловат все же свиной жир для шампуня. И я ждала часа, когда смогу купить партию оливкового масла.

- Госпожа, - мои размышления прервал Пронька. Он, вжав голову в плечи, испуганно смотрел на меня сквозь щель в дверях кабинета... Кто его пропустил-то сюда, удивилась я мимолетно.

- Что случилось, Пронька?

- Госпожа, у нас зола кончилась. Вся вышла. Нечего в котлы ложить...

- Как это кончилась? - вскочила я, - на кухне возьми...

- Так лето же, печи не топят, - обиделся Пронька, - меня тетка Нюрка тряпкой выгнала. Иди, говорит, отседова. И так, говорит, все печи выскоблили, нет больше золы.

- Что ты молчал-то, бестолочь, - рыкнула я в сердцах на Проньку, понимая, что это скорее мой просчет. Не проверила сколько там золы из наших печей с зимы осталось. Проворонила этот момент. Размечталась о захвате мира, а сама споткнулась на первом же шаге. В полную силу-то мы поработали всего два дня. И уже простой... черт возьми!

- Ну... дак... - Пронька дернул кадыком на тощей шее и покраснел...

- Позови Трофима, - велела я, - а своих, как доделают всю работу, отправь на уборку территории. И смотри, чтоб без дела никто не мотался. Ты же знаешь, как я не люблю этого.

- Хорошо, - кивнул Пронька, еще бы не знал. Именно за то, что бездельничал, пока я немного приболела на нервной почве и не могла встать с кровати, он первый раз и отправился на конюшню. И понятие уборки территории прочно вошло в наши трудовые традиции.

Пока не пришел Трофим я в нетерпении стучала палочкой по кабинету. Жених мой, чтоб ему пусто было, позволил пользоваться святая святых делового мира днем, пока он отсутствует по долгу службы, когда увидел, как я корплю над документами в столовой.

Черт возьми, как же мне по ведению учета не хватало хотя бы калькулятора! И, несмотря на весь свой опыт работы с бумагами, я возненавидела расходные книги. А ведь сначала пыталась даже наладить двойной учет, прогрессивный. Но, буквально через месяц плюнула на это дело и завела все по-простому. Я, конечно, не считала цифры столбиком, счеты с костяшками на проволочках уже были. И считать на них меня научил Дмитрий Федорович. Но это было страшно неудобно, и я ошибалась гораздо чаще, чем считала правильно.

- Мария Львовна, - стукнул в дверь Трофим, - звали?

- Трофим, я слышала здесь где-то недалеко мужики уголь жгут. Ты знаешь где?

- Знаю, - степенно кивнул Трофим, - только я вас туда не повезу, Мария Львовна. - И в ответ на мои удивленно приподнятые брови пояснил, - опасно это. У графа Баранова в лесах разбойники лютуют, да и мужики-углежоги не далеко от них ушли.

- Трофим, - слегка надавила я голосом, - мне нужна зола. Немедленно вези меня к углежогам.

- Ни за что, - уперся Трофим, - мне потом господин барон голову снимет, что невесту его в такие места повез.

И знал ведь, что ничего я сделать не могу. Ни ему, ни маме-Васке. Вот и пользовались они оба, своей привилегией в полной мере. С остальными слугами я научилась управляться. Хотя это было и не так уж сложно, прислуга в доме моего папеньки была вышколена. И не позволяла себе ни малейшего панибратства. Хотя я поначалу пыталась подружиться со своей горничной. Зазвать ее с собой на завтрак... В первый раз я прямо увидела, как она растерялась и не знала, что делать. Но потом, видимо, получила четкие инструкции, и просто замирала на месте, делая вид, что не слышит моего приглашения.

Я сначала обижалась на жениха, усмотрев в нем черствого и бездушного человека, не уважающего людей, которые нам служат.

Но потом поняла. Для горничной подавать мне завтрак и убирать постель такая же работа, как для меня сводить индивидуальные счета будущих пенсионеров. И было бы странно, если бы я, к примеру, звала пить чай ревизоров из управления. Они работать приехали, им мои чаи и разговоры даром не нужны.

- Тогда вези меня в город, - стукнула я палочкой, - к жениху!

- Марусенька, - подлетела мама-Васка, - да как же в город-то? Ты посмотри погода какая! Солнце то и дело в тучки прячется. Вдруг дождь?! Промокнешь, девочка моя, заболеешь... Пойдем лучше вышивкой займемся... платочек-то ты господину-барону вышила, а теперь поясок нужно...

- Мама-Васка, - я начала злиться. Да за кого они меня принимают? Пойду у них на поводу и никогда не стану достаточно взрослой, чтобы управлять своим собственным имуществом. - Хватит! Я уже не ребенок! Трофим, живо запрягай. Мы едем к углежогам, - приняла я окончательное решение. Все равно нотаций опекуна не избежать. Так пусть хотя бы зола уже будет в мыловарне.

- Но, Мария Львовна, - начал было Трофим, но я резко перебила его:

- Запрягай, я сказала. А с опекуном я буду разбираться сама. Вечером...

Трофим всю дорогу бубнил себе под нос. Тихо-тихо. Так что и слов было не разобрать. До делянки в лесу, где валили и жги лес для получения угля, мы добирались не меньше часа. Сначала по тракту, потом по проселочной дороге, а в конце уже и вовсе по колее проложенной посреди вырубки. Хорошо, что конец лета выдался сухим, иначе мы бы не проехали. Местность слишком болотистая. И по бокам дороги, вихляющей как пьяный сапожник, то тут то там попадались островки осоки. Если пройдет хороший дождь, то проехать будет трудно.

Кругом, куда ни взгляни торчали пеньки. Высокие и низкие. И чем дальше от дороги, тем свежее были спилы. А еще видела огромные кучи сучьев, лежащие рядом с изрытой землей. Трофим пояснил, что сучья не годятся для угля, потому что прогорают полностью.

Лесорубы-углежоги встретили нас настороженно. Заросшие, грязные, или черные от копоти, угрюмые мужики поигрывали топорами, как гопники на районе складными ножичками... За их спинами дымили большие кучи, земли. Чтоб получить уголь они сжигали дерево без доступа кислорода.

И я поняла, неудивительно, что их принимают за разбойников, в таком виде только купцов и пугать. Им, пожалуй, ничего говорить и делать не нужно. Вышел на дорогу, а купцы от ужаса сами разбегутся и все отдадут.

И подтверждая мои мысли, вперед вышел самый огромный и страшный мужик, вперил в меня взгляд, от которого холодок пробежал по позвоночнику, и пророкотал с такой угрозой, что у меня мгновенно вспотели ладошки:

- Зачем пожаловали, барышня?

Черт возьми, и зачем я сама сюда приехала! Надо было стражу с собой захватить!

Но я даже не подала вида, что испугалась, нет. У меня внутри все тряслось от ужаса, но я молча сползла с телеги, брови углежога дернулись, когда он увидел мою палочку. Встала перед ним и протянула руку, здороваясь.