Читать книгу - "Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм - Марина Бреннер"

Глупышка Нанни, конечно, не знала ни об условиях завещания Вильярда, ни о правовых тонкостях, поэтому и блажила тогда, заливаясь слезами.

Не знала она также, что придется пережить в первую ночь с грубым, невоздержанным зверем. А после терпеть последующие ночи, такие же противные и холодные, как лягушечья кожа или собачий нос.

Не знала ничего, поэтому и обижена была на старшую сестру? Поэтому и молчала до сих пор, не желая выполнить пустячкового поручения? Странно! Беллиора, хоть и витиевато, но всё же довольно понятно изложила в письме свои задумки. Или Нанела такая дура, что ничего не поняла?!

"Ты мне только помоги, Нанни! - мысленно вскрикнула Белла, отвлекшись на минуту от происходящего - Тогда... Неужели же я тебя обделю..." 

- Белла, - громкий шепот мужа заставил девушку вернуться в полутьму спальни - Белла, обними меня.

Терпение и подготовка...

- Да, геррн Патрелл, - она вложила в слова, сколько смогла мягкой сладкой ваты, щедро полив ее сиропом сверху - Да!

Нежно обвив руками шею мужа, подобрала ноги, стараясь не трястись, помня о том, как его это раздражает!

Леди Патрелл очень боялась, да.

Но не того, что уже воспринималось, как данность, становясь неизбежным.

И не боли, боль осталась в прошлом. Тело, молодое и сильное, уже почти забыло о ней.

Страшило другое.

Когда лорд, подняв её на руки, понес в постель, Беллиора почувствовала, что тело её горит. Горит! Полыхает, как в лихорадке...

Горит от прикосновения тяжелых рук, от внезапного, острого нежелания быть отпущенной из этих рук... Горит от аромата пахнущих вином губ. Горит от быстрых, но глубоких поцелуев.

Горит от прикосновений. И даже от вида натянувшейся на плечах бастарда ткани рубашки, обрисовавшей грубые контуры мышц крепкого, сильного тела. Мужского тела, раскаленного желанием, упрямством и алкоголем. От взгляда синих глаз, от темных волос, слегка прикрывших лицо... 

- Не надо, - бестолково прошептала она, оказавшись уже в постели и неуклюже подняв руки, помогая Дьорну раздеть себя - Я... мне страшно...

Освободив желанное тело от помехи, скомкал сорочку и отбросил в угол. После этого одной рукой прижав жену к простыням, другой рванул с себя рубаху, обнажаясь по пояс.

- Никакого маграха тебе не страшно, Бабочка! - выплюнул слова в уже нагревающийся воздух спальни - Хорош придуриваться, Белла. Не выводи меня из себя.

Внезапно Беллиора... хихикнула. Это было нервное, конечно! Отчего - то смешной показалась то ли сама фраза, то ли позабавил тон, которым она была произнесена.

- Посмейся, посмейся, - прошептал Дьорн, убирая руку и тут же, встав на колени, сдавил ими бока жены - Давай, похохочи... Не закрывай грудки. Так... Сожми их руками. 

Девушка дернулась, пытаясь высвободиться и, борясь изо всех сил со странными, безобразными желаниями тела, принялась фырчать.

- Пустите меня! Я не буду этого делать, геррн! Хватит... Прекратите! Я не хочу.

- Хочешь, - спокойно произнес Дьорн, развязывая пояс - И будешь. И грудки свои поласкаешь, и меня тоже. Не скрипи, как несмазанный сапог. И прекрати дрыгаться! Иначе хлыстом ударю. Ну - ка!

Не обращая внимания на шипение, смешки, плевки и недовольство, бастард слегка повернул жену набок и шлепнул по бедру ладонью. 

- Ладно! - выкрикнула Белла, безуспешно пытаясь одновременно вывернуться и сдуть со лба упавшие на него белые пряди волос - Как хотите! Вот и зачем вам это...

Лорд медленно кивнул:

- Потому что это здорово заводит. Ласкай себя и смотри сюда, Беллиора.

Растянув вязки брюк, он обнажился полностью. Отшвырнув их прочь, приказал жене не отводить взгляда от восставшей плоти ни на минуту. С нескрываемым удовольствием следил теперь, как девчонка, краснея и тяжело дыша сжимает нежные полушария грудей пальчиками с аккуратными ноготками. Теребит сосочки, подчиняясь хамским приказам. Выдыхает. Потом вдыхает снова. Сводит вместе стройные ножки! Явно, вся уже мокрая... И так сладко, сладко пахнет...

- Смотри на него, - приказав себе сдерживаться, сжал в руке окаменевший член - Видишь, встает? Это из за тебя, Бабочка. Твоя вина. С самого Анкрейма, с той самой гребаной конюшни я мечтал насадить тебя на него! По самую глотку, баронесса. По самую твою лживую глотку... Иди сюда.

Заметив, что жена покраснела ещё больше, чуть не расхохотался! Это и выглядело смешным. Будто две женщины боролись в леди Патрелл: одна - благовоспитанная и чопорная, обляпанная запретами, как бродячая собака грязью. И другая: только ещё рождающаяся, любопытная, развратная и жадная до всего того, что первая считает неприличным.

Та, первая - краснела, фырчала и отворачивалась. Вторая же, отвесив первой хорошую оплеуху, тяжело дышала и стонала. Сводила колени, маясь сладкой истомой и, широко раскрыв глаза, беззастенчиво пялилась теперь на восставшую мужскую суть, чуть сдерживаясь, чтоб не крикнуть, чего она на самом деле хочет.

- Разведи коленки, - приказал он, отпуская её - Ложись также, как и тогда, в конюшне. И проси меня теми же словами.

Беллиора застонала, подчиняясь.

Разведя ноги, уперлась затылком в подушку и отвернулась, прикрыв глаза рукой.

- Какая ты здесь, - рука мужа принялась осторожно ласкать набухшие складки плоти - Мягенькая, бархатная, нежная...

Девушка вскрикнула, зажав рот ладонью, когда поняла, что он делает...

Совсем невыносимо было чувствовать ТАМ его губы! И горячий, проворный язык, быстро проходящийся по трепещущим складочкам, задевающий разные точки, тут же отзывающиеся на эту странную ласку болезненной пульсацией во всём теле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дьорн, приподняв ноги жены, забросил их на плечи и, не отрываясь от ноющего, нежного ее места, дразнил его языком и пальцами, угрожая забраться как можно глубже.

- Так хорошо? - жестко придавив пальцем особо чувствительный комочек плоти, спросил бастард - Когда так делаю? Конечно, хорошо... Течешь, течешь мне на руку... Дрожишь вся! Когда пойду внутрь, не будет больно. Ты теперь влажненькая, сливочная... Я тоже весь мокрый, Бабочка. Соединимся, как масло с вареньем.