Читать книгу - "Безымянные боги - Иван Жеребилов"

меня за всю Светлую землю душа болит, а сейчас может так статься, что мы все до утра не доживём. А если даже и доживём, то сияние от камня этим проклятым не даст в людей превратиться.

— Значит, всё бросить?

— Что всё? Колдунов в Столпе бросить нельзя, людей моих на стенах бросить нельзя, отроков, которые бьются сейчас, хотя даже меч толком ещё держать не научились. А все остальные мне без надобности, жаль мне их, да они не жалеют ни меня, ни вас.

— В Столп не попасть, — глухо проронил Некрас.

— Что ещё?

— При нас волхв сгорел, молодой такой. Призраков посёк каким-то сиянием, шагнул и иссох весь.

Волхв, услышав это, побледнел, но ничего не ответил.

— С нами княжеский гридень был, бывший десятник дозора, Ждан, — сказал Велимир. — Он в Столп пройти смог.

— Что значит «смог»? — вновь вскинул брови Явор. — Волхв пропал, а он прошёл?

— Его заклятие не взяло, — пожал плечами седой. — Он нам велел тебя найти, сказал, что ты людям поможешь в окольном городе.

Явор в ответ выругался.

— Мы с таким проклятьем уже сталкивались, — не обратив на ругань внимания, вставил Некрас.

— Где это, интересно? — мрачно поинтересовался Явор.

— В Богораде.

— Вот значит, как? — волхв скрежетнул зубами, но потом справился с собой и рявкнул: — Ну, чего стоите? За мной!

Глава 31

Уйку он увидел, когда поднялся по винтовой лестнице на второй ярус. Предатель лежал на полу, смиренно уложив руки на груди, горло его от уха до уха было аккуратно рассечено, и ни капельки крови не было рядом. Ждан перевернул тело на грудь и, задрав рубаху, осмотрел спину, провёл по чёрному узору пальцем и покачал головой.

— Вот значит как. Других служить подбивал и шкуру метил, а сам чистым остался.

Татуировка на спине Уйки оказалась искусно нарисованной и совершенно не торопилась перемолоть хозяина в пыль после смерти. Понять бы ещё, почему он мог нечисть голыми руками давить.

— Упырь у упыря, кровь не выпьет, — пробормотал Ждан и двинулся дальше.

На следующих этажах он обнаружил только караульных, убитых совсем не так чисто, как предатель, а будто изодранных когтями, пол тут был залит кровью, внутренности разбросаны, лица мертвецов искажены от ужаса. А на последнем этаже, привалившись к стенке, истекал кровью тиун Аким — те же неведомые когти распороли ему живот, он судорожно зажимал рану и мелко дышал. Ждана он заметил, лишь когда тот подошёл вплотную.

— Ты-ы-ы… — тиун попытался что-то сказать, но кровь хлынула у него изо рта.

— Кто тебя надоумил? — склонившись над умирающим, спросил Ждан. — Кого мне искать?

—Я…я…ты… — прохрипел тот в ответ. — Я…ты…будь…ты…

Договорить он так и не смог, дёрнулся и затих.

Ждан с сожалением отошёл. Жаль тиуна ему не было, кто с тьмой связывается, никогда хорошо жить не будет, а если и будет, то недолго. Вот и покровители Акима, использовав его, предпочли избавиться от ненужного человека, причём не быстро, а так, чтобы помучился, чтобы успел пожалеть о содеянном и осознать, что пути назад уже нет и придётся даже в посмертии служить поработившей его мерзости.

Лестница на площадку с камнем оказалась свободна, проход не закрыли, зелёные сполохи играли на ступенях. Показалось, что в испоганенном свете самосветного камня его тень зажила собственной жизнью, задвигалась отдельно от хозяина, будто хотела сбежать. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение и, бесшумно ступая, выбрался наружу.

Их было девять, сцепившихся за руки посреди начерченной вокруг камня печати, в котором угловатые чёрные узоры сплетались с такими же угловатыми символами. Зелёный свет как раз излучала печать, точнее он сочился из ниоткуда, полупрозрачным куполом укрывая камень, а у ног, замерших будто статуи чародеев клубилась тьма. Ждану эта картина показалась знакомой, он на мгновение остановился и вспомнил. Точно! Мерзкие фигуры в подземном хранилище тоже кружились в хороводе, порождая чёрное солнце.

Он взглянул вниз. Чёрная шевелящаяся лавина погребла под собой весь перевал, упёрлась в Стену и почти опрокинула её. Редкие вспышки магического огня уже не способны были растопить чёрный снег, снующие по тоненькой каменной кромке человечки ничего не могли сделать — скоро ужасающая масса сломает хрупкий камень и с воем и чавканьем погребёт под собой то, что назвалось крепостью Хоронь. Осталось совсем немного.

«Ну, нет, — зло, оскалившись, подумал Ждан, — больше вы меня не околдуете!». Мысль промелькнула и утонула в затопившей его ярости. Уже не задумываясь, он просто ухватил ближайшего довольно субтильного колдуна за шиворот и дёрнул изо всех сил. Не ожидавший подобного чародей вскрикнул, вышел из транса, но понять ничего не успел потому, что, крича, полетел вниз. Второй, толстый, с окладистой бородой попытался было вскинуть руки, но врезавшийся ему в голову кулак смял половину лица, будто оно было сделано из теста. Толстяк рухнул на каменный пол, но Ждан подхватил его будто пушинку и тоже швырнул в пропасть. Что-то врезалось в спину, живоцветы запели так, что он чуть не оглох, от удара он упал на четвереньки, не поднимаясь, сграбастал чью-то глезню, и врезался плечом в колено, хрустнуло, женский крик ударил по ушам, но он и не подумал останавливаться — не вставая, нащупал горло упавшей ведьмы и рубанул ребром ладони, разбивая горло вдребезги. Его снова ударило, протащило по полу, почти сбросило в пропасть, но помешал низкий бортик площадки. Камни в теле уже не пели, они выли на одной ноте что-то невообразимо древнее и мощное, от чего у Ждана даже потемнело в глазах. Он рыкнул, вскочил на ноги, с трудом разглядев высокого, чуть ли не с него