Читать книгу - "Королева пламени - Энтони Райан"

— С какой стати? — говорит Френтис. — Они же попросту идут победным маршем на Виратеск.

— Чуть больше четырех тысяч, — возвращая подзорную трубу Френтису, сообщает Тридцать Четвертый. — Три батальона варитаев, разрозненные куритаи. Остальные — наемные вольные мечники и призывники из Новой Кетии. По моим прикидкам, это почти все военные силы, оставшиеся в провинции.

— Идиоты, — тряся головой, повторяет Дергач.

Местность к западу от Виратеска оказалась почти лишена пригодных для засады лесов и гор, столь любимых Френтисом. Однако разведка мастера Ренсиаля обнаружила мелкую долину среди полей в шести милях от города у прибрежной дороги в Новую Кетию. За южным гребнем долины можно было спрятать армию. Поля с высокой кукурузой — отличное укрытие для лучников, а высохшие стебли вспыхивают от малейшего огня. Кавалерия во главе воларской колонны не обратила внимания на длинную, в милю, полосу выжженных полей в сотню ярдов шириной по обеим сторонам дороги. Люди Френтиса все утро заботливо выжигали ее. Те, кто имел опыт фермерства, заверили Френтиса, что подобные палы обычны для здешнего сельского хозяйства и вряд ли привлекут внимание тех, кто никогда не работал на земле.

— Но кто-нибудь обязательно прорвется, — сказал Френтис Дергачу с Иллиан. — Если их будет больше, отходите, образуйте защитный строй.

Он тяжело посмотрел в глаза Иллиан.

— Дело решится на флангах, нет нужды в лишней демонстрации отваги.

— Конечно, брат, — с трудом подавив злость, проговорила Иллиан.

Он оставил ее и ее людей прятаться среди кукурузы, а сам отправился за край долины, где ожидал с кавалерийским отрядом мастер Ренсиаль. Воларцы не видели смысла обучать рабов верховой езде, но кое-кто научился еще в прошлой, дорабской жизни, в основном — народ из Королевства и несколько альпиранских пленников. Поэтому повстанцам удалось сформировать эскадрон легкой конницы в триста мечей. За конницей притаилась тысяча пехотинцев — те, кому не досталось приличного оружия, хотя кое-кто и обзавелся мечами и кинжалами павших арисаев. Основная же масса пехоты под руководством Лекрана и Ивельды стояла на левом фланге, готовая атаковать вслед за гарисаями, когда придет время.

Френтис уселся на захваченного в прошлой битве жеребца, хорошо вышколенного, как и все воларские боевые лошади, но уступавшего скоростью и агрессивностью орденскому скакуну. Мастер Ренсиаль тщательно тренировал людей и коней, и Френтис был уверен, что конь не подведет при атаке.

Френтис пришпорил коня и въехал на гребень. Конечно, воларцы хорошо видели силуэт всадника на фоне неба, но теперь уже не важно, обнаружат его враги или нет. Передовые ряды воларцев прошли пал. Френтис выдернул меч и поднял над головой, лучники в поле встали и уложили стрелы на тетивы. Всадник впереди колонны развернул коня, отчаянно замахал горнисту — но было поздно.

С поля вынеслись четыре сотни стрел и ударили в центр колонны. Закричали люди, вразнобой затрубили горны. Стрелы наделали сумятицы, но потерь нанесли мало — упало всего около дюжины солдат. Заорали офицеры, воларцы поспешно выстроились в боевой порядок. Как обычно, первыми справились варитаи. Три батальона построились за минуту. Френтис с удовольствием отметил, что рабы встали в центр колонны. То есть фланги держат наемники и свежие призывники.

«Дергач прав, — заключил Френтис. — Этими людьми командуют идиоты».

Пока воларцы строились, лучники осыпали их стрелами и не перестали, когда горны протрубили атаку. Френтису не требовалось лично руководить лучниками, те хорошо понимали, что следует делать дальше. Хотя кукуруза высохла до хруста, Френтис все равно позаботился о том, чтобы разложить на поле груды политых маслом дров. Лучники без труда поразили их зажженными стрелами, и в мгновение ока поднялась стена огня. Им строго приказали выпустить пять стрел с началом воларской атаки, а затем бежать под прикрытие огня, хотя многие упорно продолжали стрелять. Пламя быстро набрало силу, толстое облако дыма закрыло поле боя.

Френтис кивнул мастеру Ренсиалю и сорвал коня в галоп. По обе стороны от придорожного пала в зарослях выжгли еще пару полос достаточной ширины, чтобы вместить полный эскадрон конницы и тысячу пехотинцев. Несмотря на это, из-за густоты дыма скакать оказалось непросто. Конь пугался пламени, ржал. Френтис снова пришпорил его, погнал скорее — и вдруг выскочил из дыма к паре напуганных воларских кавалеристов. Френтис проехал между ними, рубанув налево и направо, услышал синхронные крики боли и поскакал дальше.

Все смешалось. Пелена дыма поднималась и опускалась по капризу ветра. Когда прояснялось, Френтис рубил всех воларцев, каких видел, когда дым густел, ехал наугад, стараясь сориентироваться по крикам и лязгу железа. Иногда на глаза попадался мастер Ренсиаль, убивающий со всегдашним артистизмом. Его лошадь буквально танцевала от малейшего движения поводьев, сбивала с толку посмевших угрожать человеку, которого Френтис считал лучшим кавалеристом в мире.

Воларцы вели себя по-разному. Кто-то удирал при виде Френтиса, кто-то бросался в драку. Когда дым сгустился в очередной раз, напал куритай, не смутившийся плохой видимостью. Конь куритая был на две ладони выше коня Френтиса, и, когда тот уклонился от удара, меч врага разрубил конскую шею. Животное заржало, вздыбилось, испустив фонтан крови. Френтис вовремя спрыгнул, приземлился на ноги и тут же метнул в куритая нож. Лезвие вонзилось в лицо над челюстью, но атаке не помешало.

Френтис перекатился, стараясь подрубить ноги жеребцу. Но куритай оказался хорошим наездником и в нужный момент свернул. Когда враг разворачивал коня для следующей атаки, Френтис метнул нож в конский круп, подбежал, прыгнул — и орденский клинок разрубил наруч у запястья. Куритай скатился с коня, вскочил, развернулся, к Френтису с мечом в руке, даром что из обрубка другой руки хлестала кровь. Френтис услышал знакомый рык позади и опустился на колено. Кусай и Чернозубая прыгнули на врага, Кусай впился в глотку, а Чернозубая проткнула клыками ногу.

Френтис не стал ждать окончания спектакля, побежал сквозь дым в поисках противников. Вскоре в уши ударил оглушительный рев и лязг. Пехота ломала батальон вольных мечников. Их строй был уже разорван в центре. Похоже, пехота атаковала в лоб, с отчаянной яростью рубила, колола и секла топорами и косами.

Вольные мечники пытались держаться. По приказу офицеров перегруппировывались, старались сохранить строй, много рабов пало под ударами коротких мечей. Но все же батальонный строй так и не восстановился, а слишком уж многие наемники помнили, что их дома ожидает семья, и надеялись еще долго жить с нею. Ожесточенное сопротивление вдруг ослабло, солдаты группками и поодиночке убегали в дым. На Френтиса выскочил ошалевший от ужаса парень, уставился, выпучив глаза, поскользнулся, шлепнулся на спину. Меч он, наверное, уже выбросил. Френтис на мгновение замедлился, посмотрел на перекошенное от ужаса лицо, на губы, лепечущие невнятные мольбы о пощаде, и сурово указал на запад. Парень на мгновение замер, затем неуклюже вскочил и помчался прочь, не переставая на бегу молить о пощаде.