Читать книгу - "Портрет моего мужа - Екатерина Лесина"

- Да... вот на треть. И следи за давлением, когда достигнет нижней границы, прикрой, но не полностью. Поднимется до четверки, закрывай.

Спорить он не стал, кивнул. А я... я не была уверена, что все делаю правильно. Я вообще в последние годы цеппелины видела на картинках. Или в чертежах «Технического вестника», правда, те были подвергнуты цензуре, а потому, во-первых, глубоко схематичны, а во-вторых, совершенно неправдоподобны. И дальше... камеры наполнятся блау-газом, после чего мне достаточно будет пустить энергию на рунный узор, чтобы начать подпитку этого самого газа. Внешний слой рун не позволит энергии рассеяться.

Я вытерла потные ладони о юбку.

И огляделась.

Где-то здесь... раньше энергетические узлы ставили аккурат над двигателями, но после крушения «Виндерберга», когда случился перехлест полей и вспыхнул пожар, стали разделять.

- У тебя получится, - произнес Кирис.

Он устроился у стены, сел, запрокинул голову и даже глаза прикрыл, но я была уверена: со стрелки он глаз не спустит.

- Надеюсь.

Итак... если патрубки идут от запасных баллонов со сжиженным газом... то сугубо теоретически... никто не станет располагать главный энергоузел рядом с баллонами. Это небезопасно.

И глупо.

Если так...

Я коснулась стены, пустив слабенькую волну силы, и зажмурилась. Эхо пойдет... вот там, правее, определенно поглощатели, только, судя по отклику, их давно не синхронизировали. А вот и газ, этот готов впитать всю силу, но моей-то крохи... ага, сплетение управляющих линий.

И генератор.

Запасной, похожий на свернувшуюся улитку, из раковины которой торчало с полдюжины медных проводов. Они уходили прямо в стены, при этом переплетаясь, а порой и сливаясь друг с другом. Интересно, Мар вообще сюда заглядывал? Почему не позаботился об изоляции? Зато понятно теперь, отчего аварийного генератора, даже вполне приличной, как оказалось, мощности, ни на что не хватает.

Процент рассеивания просто чудовищный.

Я не говорю уже о том, насколько это опасно. Сила искрила, вихрила и того и гляди грозила просто пережечь металл.

Идиот.

Это я про мужа. Нет, он умный, изворотливый, сволочь, но все равно идиот... этак я начну думать, что мост и вправду случайно обрушился.

Впрочем, ненужные мысли я откинула. Итак, генератор. Мощность приличная, под три сотни махов. Короб энергоблока открыт, и я могу пересчитать ячейки, стало быть, дюжина накопителей немалой мощности. У меня один и... и в стандартную ячейку он просто-напросто не влезет. Подгонять некогда, а клеммы для прямого соединения не дотянутся.

Может, и к лучшему.

Камни не умеют отдавать энергию порционно, стало быть, необходим переходник, иначе вся система просто-напросто сгорит.

- У тебя есть... проволока? - поинтересовалась я, похлопав себя по карманам. Пустые. Зато с вышивкой.

- Здесь где-то должно быть, - Кирис поднялся и подкрутил вентель. - Погоди... где-то тут...

Он исчез где-то внизу, где раздались скрежет и ворчание, причем ворчал явно не человек. Кораблю не нравились посторонние внутри его. Он еще не злился, но и не готов был согласиться с грубым вмешательством в свой тихий сон.

- Пойдет? - Кирис прихватил не только проволоку, но и кусачки.

Умница.

А еще он принес характерного вида чемодан, в котором, как я и надеялась, отыскались паяльная лампа с почти полным кристаллом и широким диапазоном температур, припой и темно-красный шелковичный камень. Вот им бы и запасные провода изолировать, но...

Я сняла алмаз.

- Он и вправду... розовый?

- Розовее некуда, - я положила камень в центре.

Что его так удивляет? Мой, конечно, крупный, но куда меньше того, который когда-то в лупе стоял.

Ячейки были маловаты.

А если набок поставить? Заваливается...

- Можешь надавить?

Кирис нажал на камень и тот не без труда нырнул в узкую ячейку. Блоку, конечно, потребуется реставрация. Хотя, подозреваю, по завершении нашего полета проще будет купить новый цеппелин, чем восстановить старый.

Ладони вновь взмокли.

Итак... камень есть.

Изолят худо-бедно его покрывает... крышка ровно не сядет, но если разогреть шелковичник и залить, то получится почти то же самое. Правда, слой будет тонковат... дважды залить? Или... будем надеяться, что соединение станет ровно и с первого раза, а стало быть, фоновый выброс, если и случится, то весьма и весьма ограниченный.

Я смахнула пот со лба.

Проволока толстая.

Хорошо.

Отрезать куски. Скрутить жгут. И Кирис повторяет за мной, будто знает, что клеммы должны быть две. Разогреть паяльник. Металл шипит и не желает прилипать к алмазу, но я настойчива. А еще я чувствую, как уходит время.

Быстрее.

Один контакт.

Второй.

Вспороть кожух родного блока, перерубить провода, чтобы сплести их с медью. Разогреть шелковицу, пока не потечет алыми слезами. Они выглядят скользкими, словно шелк, и переливаются гладко. А теперь... рунные цепочки одна за другой. Их некогда рисовать, поэтому я выдавливаю на металле силой, стараясь не думать, что подобную технику я использовала лишь однажды. И у меня не получилось, но... мне некогда заниматься огранкой.

Да и инструмента здесь нет.

Они проступают на меди, алые клейма узора, который медленно остывает. Вот так... с одной стороны вход, с другой - выход... и... снова шелковица. От изначального камня остается едва ли треть, но и ее плавлю, покрывая самодельные связки толстым слоем изолята.

Вытираю руки.

И смотрю на Кириса. А он смотрит на меня. И мы молчим. Мы оба молчим, хотя время уходит, а второго шанса судьба не предоставит.

- Внизу, - он заговаривает первым, - есть выход. Через аварийную палубу. Теперь тебя ничего не держит. Возвращайся и...

- Нет, - я коснулась его щеки. Холодная. И грязная. Кровь подсохла и перестала походить на кровь. Я смахнула пару крупинок, поднялась на цыпочки и поцеловала его. Просто потому, что смогла. А отстранившись - было до странности неловко - спросила. - Ты вентели закрыл? Тогда молись...

С молитвой у Кириса никогда толком не выходило. Нет, он знал, в деревенской школе, если чему и учили, то тому, как правильно обращаться к богам.

Впрочем, школу он бросил рано.

А потом... в храм заглядывал, верно, становился перед статуями и смотрел. Иногда клал на стол подношений монету ли, букет ли свежих цветов. Однажды дарил кровь, впрочем, пламя тогда приняло ее столь же равнодушно, как принимало украшения из золотой фольги. Поговаривали, что золото потом выбирали из пепла, чтобы сделать новые украшения.