Читать книгу - "Богам – божье, людям – людское - Евгений Красницкий"

– Ну-ка, ну-ка, что за случай? – заинтересовался Алексей. – Поведай-ка, все равно сидим.

– Было дело, – не стал ломаться Осьма, – поймали меня тати. Надо было им узнать: когда караван с богатым товаром пойдет и через какое место. Тюкнули меня на постоялом дворе по затылку да в лес уволокли, но ни резать, ни жечь не стали – главарь у них, вот как ты, Анисим, говоришь, умственным оказался. Велел меня голого к дереву привязать, а прямо под этим деревом муравейник был. Здоровущий – чуть не по пояс высотой. Поворошили муравейник палкой, чтобы, значит, мурашей разозлить, а главарь мне толкует: «Или рассказываешь нам все, что знаешь, или… у мурашей праздник нынче случится – обжираловка».

– И что? Рассказал? – Анисим живо заинтересовался историей Осьмы, даже рот слегка приоткрыл.

– А то сидел бы я тут с вами! – Осьма поскреб ногтями грудь и снова начал выбирать что-то из волос. – Потерпел сперва, сколько смог, а потом рассказал все… почти. А еще взялся место для засады указать – что хочешь готов был сделать, лишь бы от того дерева отвязаться, мураши-то уже до самого… этого самого добрались…

– Неужто отгрызли?! – в притворном ужасе воскликнул Алексей.

– Тьфу на тебя! Сам бы попробовал! – Осьма и вправду сплюнул, но не на Алексея, а в сторону. – Отгрызли… да от одного только ползанья волосы дыбом поднимаются… везде, где растут.

– О! То-то ты мохнатым тогда сделался! – не унимался Алексей. – Тати-то не испугались?

– Не любо – не слушай! – обиделся Осьма. – Сам рассказать просил…

– Ладно, не обижайся! Это я так – чтоб веселее, а то такие ужасы вещаешь, даже у меня все зачесалось. Чего дальше-то было?

– Чтоб веселее, чтоб веселее… мне тогда сильно весело было, тудыть тебя…

– Что дальше-то было? – Анисим махнул рукой на Алексея. – Не мешай, Леха!

– Дальше привел я татей на нужное место. Караван тоже пришел вовремя, тати его остановили, к возам кинулись…

– Ну и?

– Я же говорю: рассказал татям все, но ПОЧТИ. А «почти» было то, что вместо товара в возах дружинники князя Юрия Владимировича оказались. Жаль, главарь смерть легкую принял – от меча – так уж мне хотелось его к тому дереву привязать… не довелось. А я с тех пор, как почувствую, что по мне ползает кто-то… аж корежит всего. Вот так-то, други любезные.

Помолчали. Каждый по-своему осмысливал услышанное. Анисим задумчиво уставился на тлеющие гнилушки дымокура, Алексей испытующе поглядывал на купца, вдруг представившегося ему в несколько ином свете, а Осьма, нахмурившись, почесывался и отгонял дым от лица. Первым нарушил молчание Алексей:

– Получается, тебя не просто так на постоялом дворе по затылку тюкнули – сам подставился. Пьяным притворялся, язык распускал… так?

– Ну… где-то так…

– Тебя ж убить могли! – «прозрел», наконец, Анисим. – Самому себя на пытки отдать… да как же ты согласился-то?

– Надо было! От тех татей столько народу сгинуло… не зря же у них вожак умственным был… не изловить было иначе. Пробовали по-всякому – не выходило никак. А вожак, слышь, Леха, из боярской семьи был – отец его по молодости из дому выгнал и проклял. За что, не знаю, но, видать, за дело. Это тебе к нашему разговору о боярах.

– А тебе, Осьма, к нашему разговору о князьях… да за такое озолотить мало, а ты в бегах! Вот она, княжья милость да справедливость! Что Юрий Суздальский, что Ярополк Переяславский… хрен редьки не слаще. Все одинаковые!

– Ну, не скажи, Леш, не скажи… меня за то дело Юрий Владимирович… не обидел, в общем. И потом… приблизил, совета спрашивал. И князья не все одинаковы. Князь Юрий[55]в Украине Залесской прочно обустраивается: татей изводит – пути безопасными делает, новые городки закладывает, народцы тамошние – мерю, буртасов и прочих – приструнивает. Он и стол-то в Суздаль перенес, чует мое сердце, чтобы поближе к буртасскому Бряхимову городку быть – больно место для торговли удачное[56]. И сведения о сопредельных землях собирает, я для него в каждый большой караван своих людишек… м-да. Разные князья, Леха, разные. А что в бегах, то это… иное дело и иной разговор.

– А что за дело-то? – жадно спросил Анисим.

– Знаешь, Осьма, а чесотку-то твою вылечить можно. – Алексей мгновенно нашел способ увести разговор от скользкой темы. – Она же у тебя не телесная, а… гм, умственная – след того страха, который тебе перенести довелось. Наверняка волхва с этим справиться способна. Саввушку-то моего она тоже от пережитого страха лечить взялась.

– Нет уж, перетерплю как-нибудь. Не каждый же день в лесу телешом сидеть приходится, а зимой так и вовсе благодать. – Осьма замахал руками на собирающегося что-то сказать Алексея. – И с дитем напуганным меня не равняй, я сам кого хочешь напугать могу… ежели для дела понадобится.

– Ну, как знаешь…

– Так ты княжьим ближником был? – все не мог угомониться Анисим. – А чего ж тогда…

– Да, сурово это с муравейником-то, – опять перебил Алексей. – У меня вот тоже одного половцы поймали. Привязали к коню и погнали вскачь, так и волочился по земле, пока мясо с костей не соскоблилось.

– Половцы вроде по-другому казнят, – удивился Осьма. – Глаза выкалывают и бросают посреди степи.

– Это они своих так, кто сильно провинится, – вроде бы и не убивают, но все равно смерть. А с чужими – кто во что горазд. Мы тоже, бывало, развлекались… Были у меня два любителя – братья родные – такое вытворяли… потом их свои же кончили, не стерпели, хотя народец у меня вовсе не нежный был, да и не умственный тоже. Но всему же предел должен быть. Так что, если бы ты того татя к муравейнику привязал – поделом, пусть бы сам попробовал.

– Леха, а ты, значит, с волхвой знакомство свел? – Анисим наконец-то отцепился от Осьмы. – Слушай, а меня к ней сводить можешь?

– Д-дурак… – вполголоса пробормотал Осьма.

– Смотря зачем, – ответил Анисиму Алексей. – Если ты на нее только как на диковинку попялиться желаешь…

– Нет-нет-нет! – замахал руками Анисим. – Что ты! Дело у меня к ней, я давно собирался, да неловко как-то самому, а ты с ней знаком, ну и…

– А Настена-то не может тебе помочь? Говорят, что она не слабее…

– Да ну ее… – Анисим досадливо поморщился. – Надсмеялась да прогнала… заноза. Взять бы ее да вместе с дочкой…

– Во-во! Ты это Михайле расскажи, особенно про дочку! – неожиданно развеселился Осьма. – Он тебе кроме тех восьми отверстий, что Господь Бог в человеках проделать изволил, девятое проковыряет. Болтом самострельным! И место хорошее подберет, не сомневайся, он парень умственный, как раз такой, каких ты любишь!