Читать книгу - "Шпионка в графском замке - Ольга Куно"

Нетрудно было догадаться, что на сегодняшний день развалины были "обитаемы". Одних только лошадей я насчитала около дюжины. Пара человек сидели у весёлого костерка, на котором жарилась оленина; переменчивый ветер разносил над развалинами запах мяса, но он же заботился и о том, чтобы аромат терялся, едва коснувшись ноздрей. Вряд ли меня надумают угостить; впрочем, не беда: мне всё равно до сих пор слишком муторно, чтобы быть готовой к приёму тяжёлой пищи. Я засекла ещё троих, сновавших туда-сюда по развалинам, перетаскивавших какие-то вещи. В том, что все они - наёмники, я не сомневалась ни на секунду. Более того, кое-какие рожи показались мне смутно знакомыми. Кажется, именно эти люди, точнее сказать, некоторые из них, напали на нашу карету по дороге ко дворцу маркиза.

Нас вышли встретить, но это была не Абелия. По неплохо сохранившейся каменной лестнице, перешагивая длинными ногами через две ступеньки, из подвального помещения поднялся незнакомый мне мужчина. Тоже наёмник, если судить по его коричневой кожаной куртке без рукавов, металлическим налокотникам и таким же наголенникам на высоких сапогах, а также по характерному заткнутому за пояс ножу с чёрной ручкой. Видный, кстати сказать, мужчина. Лет тридцати пяти, с довольно интересным лицом, хотя черты слегка и грубоваты, хорошо сложенный, широкоплечий, к тому же чрезвычайно, до наглости, уверен в себе. В общем, вкус у Абелии имеется.

- Привезли?

Мужчина явно чувствовал себя здесь по-хозяйски, мне даже захотелось ехидненько спросить, не является ли он призраком давно усопшего владельца недвижимого - но разваленного - имущества. Но я промолчала. В частности потому, что у меня во рту по-прежнему оставался кляп. Кстати, весьма способствовавший ощущению тошноты и вообще чрезвычайно противный и надоевший.

Именно поэтому, когда мужчина избавил меня от этого самого кляпа, я была готова простить ему за это довольно-таки многое. К примеру, то, как он с чрезвычайно довольной физиономией оглядел меня сверху донизу и даже обошёл кругом. Будто ему доставили очень полезную в хозяйстве вещь. Затем он взял меня за подбородок и заставил приподнять голову.

- Красивая, - одобрительно усмехнулся он.

Нет, никаких таких планов у парня на меня не было. Он говорил просто в качестве ценителя.

- У эрла неплохой вкус.

- У Абелии тоже, - высказала вслух свою мысль я.

Такая параллель пришлась ему по вкусу; наёмник рассмеялся и одобрительно цокнул языком.

- Ты мне нравишься, детка. - В знак подтверждения он провёл указательным пальцем по моей щеке и дальше вниз по шее. - Жаль, что времени на тебя не будет. Пожалуй, использовать тебя для ритуала - расточительство, но тут уже ничего не попишешь. Искать кого-то другого всё равно не успеем, да и не согласится Абелия тебя заменить.

Он напоследок оглядел меня, покивал и обратился к похитившим меня наёмникам:

- Отведите её вниз, заприте в камере. И чтобы никаких фокусов. Она не так проста, как кажется. Оружие, если есть, отобрать, посадить на цепь, и чтобы никаких заигрываний. Упустите - вашу собственную кровь на ритуал пустим.

- Да ладно тебе, Ламмерт, - пробурчал один из них. - Что мы, не понимаем?

- Вот ты, раз самый умный, и останешься её сторожить, - отозвался Ламмерт. - Держи ключ.

- Ох, нет! - простонал незадачливый наёмник. - Вы здесь жрать будете, а я там караулить?

- Угу, ты всё правильно понял. - Ламмерт произнёс эти слова с милой улыбочкой на губах, но голос был жёстким. - Через три часа начало. Тогда и поешь.

Наёмник вздохнул, но спорить не решился: видать, понял по тону главного, что дошёл до грани дозволенного. У этих ребят с правилами лучше не шутить: за ослушание и убить могут.

Словом, наёмники действовали, как пай-мальчики. Отвели меня вниз по лестнице, потом по коридору налево. Тогда-то я и смогла впервые увидеть, что нижний этаж вполне сносно сохранился. Да, пыльно, грязно, каменная крошка скрипит под ногами, а иногда меня даже поддерживали под локоть, чтобы не оступилась на скользких от влаги камнях. И нет той темноты, которая когда-то царила в подземелье: свет неплохо проникает через дыру в потолке там, куда сейчас выводит лестница, а также и через многочисленные трещины. Так что металлические кольца, предназначенные для факелов, которые до сих пор торчат из стены, теперь без надобности.

Мы свернули в небольшой закуток. Видимо, здесь предполагалось небольшое помещение для часовых, и отсюда же две двери вели в отдельные камеры. Милая домашняя миниатюрная тюрьма. Один из моих провожатых, тот, которого отправил сторожить меня Ламмерт, попытался вставить ключ в скважину, немного покрутил туда сюда, понял, что ничего не выходит, и перешёл ко второй двери. Здесь ключ подошёл. Наёмник отворил дверь, и меня ввели внутрь.

Особенно чистой камеру не назовёшь, но здесь недавно побывали, это легко было понять и по следам на грязном полу, и по разорванной паутине, остатки которой покачивались сейчас от малейших колебаний воздуха. Слабый свет проникает сквозь пару узких щёлок в потолке. Через такие, конечно, не выбраться, но ведь, постаравшись, можно их расширить. Хотя, конечно, не без риска обвалить себе на голову весь потолок. Но, должно быть, именно из-за этой непрочности помещения доверять моё заточение одному только дверному замку не стали. Так что сейчас связывавшие меня верёвки перерезали, а вместо них на левую руку надели цепь, второй конец которой крепился к стене. Кроме того, меня обыскали, нашли кинжал и отобрали. Это меня не расстроило. Я специально прихватила с собой такой кинжал, который не жалко.

После этого наёмники ушли - все, кроме одного, которому предстояло проторчать по соседству со мной ближайшие три часа. Я попыталась сесть, дабы проверить, позволит ли это длина цепи. Позволила, но руку придётся держать вытянутой кверху.

- Эй, мне так неудобно! - обратилась я к тюремщику, хватая его за рукав.

- И что с того? - огрызнулся тот. Бедняга явно пребывал в плохом настроении и, видимо, ожидал от меня в этой связи большего понимания и сочувствия. Ну да, конечно, он же пропускает ужин, а мне всего-то навсего предстоит через несколько часов поучаствовать в ритуале в роли жертвы.

- А то, - огрызнулась я в ответ. - Как я буду спать с вытянутой рукой?

Похоже, мне удалось хотя бы ненадолго отвлечь внимание парня от мыслей о еде.

- А ты что, спать собираешься? - спросил он, проморгавшись.

- А что такого, нельзя, что ли? - возмутилась я.

- Можно, - вынужденно признал наёмник.

- Ну, вот видишь. Так что с цепью будем делать?

- Ничего не будем. Переживёшь и так, - грубо сказал он и поспешил ретироваться, пока раскапризничавшаяся девчонка не успела предъявить ещё какую-нибудь претензию.

Я улыбнулась ему в спину. Ну, вот и хорошо, парень. Ты мне здесь сейчас совершенно не нужен.

Немного выждала, удостоверившись в том, что он не собирается в срочном порядке возвращаться. Заодно слегка погремела цепью. Пускай привыкает к звуку, думая, что я никак не могу устроиться поудобнее. Затем я встала, извлекла из волос шпильку и открыла замок на сковывающем руку браслете. Заняло это секунд десять, не больше. Замки на таких браслетах уж больно простенькие, их можно открыть почти любым достаточно узким предметом. Вот с дверным придётся повозиться подольше, я так полагаю, с минуту. В школе мы занимались этим столько раз, что занятие, поначалу приводившее молодёжь в почти детский восторг, к концу обучения успело надоесть хуже горькой редьки. От скуки спасало лишь то, что занятия постепенно усложнялись такими милыми деталями как спущенные с цепи псы и вооружённая охрана.