Читать книгу - "Карл, герцог - Александр Зорич"

– Так это вот здесь он жил? – Карл чувствовал беспричинную неловкость, как будто был не умыт или в дырявых носках.

– Герр Гельмут сказал – здесь. Что у нас тут? – Жануарию было любопытно, прямо даже интересно.

В комнате Мартина он вел себя как ребенок, который с попустительства мамаши дорвался до столика с парфюмерией. Он хватал всё, на что падал взгляд, и сопровождал это то многозначительным мычанием, то описью-комментарием.

Рылся в бумагах, заглядывал под кровать Мартина. Нюхал засохший цвет на бергамотовом деревце, которое произрастало у окна из серебряной вазы с семью опалами, но теперь, без воды и ухода, завяло.

Жануарий стучал по боку вазы костяшками пальцев, ковырял самый крупный опал ногтем, смотрел на просвет мартинову рубаху с севильскими рукавами. Карл ловил объедки с Жануариева пиршества.

– Это его книги, – прокомментировал Жануарий у единственной, но продолжительной книжной полки, и провез палец по шпалам свинокожих корешков. Трак-трак-трак. «Роман о Розе», «Жизнь двенадцати цезарей», «О Божественных именах», «Нибелунги» и далее до конечной станции, до Катулла с его бесноватой Лесбией и порядком зачитанной Книгой Книг.

– Вижу. На немецком?

– Есть и иврит.

– Иврит? Это каббала, да? – испуганно переспросил Карл. – Так он что – был малефиком?

– Каббала. Почем мне знать? – отозвался Жануарий. – В том смысле, что, возможно, он ничего плохого и не делал. Хотя и знал как.

Карл, не привыкший вдаваться в нюансы всякого там гнозиса с облегчением выдохнул. Главное, что не делал. «Возможно» Карл поспешил пропустить.

– Может, подойдете ближе? Тут есть кое-что необычное, – сказал Жануарий, не отрываясь от раскопок в милой, но не представляющей поживы для ворья шкатулке.

Карл оказался рядом с письменным столом, на котором словно бы с умыслом была разложена всякая мелочь – сломанные перья, веер, колокольчик, бусины, скомканные бумажонки, раковины, засушенные растения, кардамоновые орешки, пара мелких серебряных монет.

Тем временем Жануарий выудил из верхнего ящичка бюро нашейный платок и принюхался. На Карла повеяло лавандой и ладаном.

Жануарий внимательно рассмотрел платок, потом аккуратно положил его на стол, между необитаемой раковиной улитки и бронзовым колокольчиком, какие в Дижоне вешают над дверьми лавок. Затем, помедлив, убрал платок. И снова положил его на стол. На сей раз между бронзовым колокольчиком и небольшими (минуты эдак на три) песочными часами.

– Монсеньор Карл, здесь для Вас письмо. Оно уцелело, – заключил Жануарий с очень серьезным видом.

– Где?

– Здесь, – Жануарий показал на стол.

– Почему же я его не вижу? – сдерживая раздражение, поинтересовался Карл.

– Потому что это предметное письмо. Письмо из предметов. Вот этот душистый платок, колокольчик и песочные часы означают приблизительно следующее: «С тех пор как я видел тебя в Дижоне, прошла целая необитаемая вечность».

– При чем тут, блядь, вечность!? – Карла сильно смутила интимность прочтенной Жануарием фразы. Вдобавок, никакого письма он не видел, видел только скопище вещиц.

– Запах ладана в предметной семиотике означает «вечность». Колокольчик означает «Дижон», раковина означа…

– Мартин прекрасно умел писать, – перебил его Карл.

– Он не хотел писать.

– Чего же он хотел? Складывать всякий мусор? Делать ему было нечего? – гасить закипающее раздражение, раскинувшее поверх мозгов свои жгучие щупальца, Карлу становилось всё сложнее.

– Да, так он хотел.

– Тогда прочти мне это так называемое письмо! Можешь – прочти, – рискнул Карл, все еще надеясь, что Жануарий блефует.

– Извините, монсеньор, но это письмо адресовано Вам.

– Ну и что?

– Видите ли, монсеньор, дело даже не в том, что мне неловко совать нос в послания такого рода…

Карла покоробили «послания такого рода», но он сдержался.

– А в чем?

– В том, что если Вы не можете его прочесть, значит Вам и не нужно его читать. Такое уж это письмо. Понимаете, существуют естественные защитные механизмы.

– К черту защитные механизмы!

– Монсеньор, я не стану Вам его читать, – твердо сказал Жануарий.

– Что значит «не стану»? Я не спрашиваю, станешь ты или не станешь. Я приказываю. Я, твой герцог, приказываю прочитать это предметное письмо. Нет, даже не так. Я приказываю тебе записать это письмо нормальными буквами на нормальной бумаге и предоставить его мне не позднее, чем вечером сего дня.