Читать книгу - "Хроники ведьм. Наследство колдуньи - Мирей Кальмель"

Молодой принц потер лоб. Ему было не по себе. Чем навеян этот сон? Внезапно, он сам не знал почему, но ему захотелось прикоснуться к флакону — реальному, осязаемому доказательству того, что эликсир может еще его спасти.

Он встал. Альмейда вздохнула во сне. Перевернувшись, она обняла руками подушку. В свете пламени, все еще пылавшего в очаге, Джем неслышными шагами прошел в глубину комнаты. За двойной бархатной занавесью, украшенной гербами хозяина этого замка, стояла дюжина больших, обитых кожей и окованных железом сундуков. Прямо над ними на стене имелось небольшое окно. Джем аккуратно приоткрыл внутренний ставень. Белый слепящий свет заставил его смежить веки. Он моментально понял, откуда исходит свет. Ночью выпал снег. Однако в настоящий момент это мало его заботило. Принц поднял крышку сундука и присел перед ним на корточки. Уверенной рукой он стал раздвигать роскошные рубашки, расшитые золотом халаты и украшенные драгоценными камнями тюрбаны. С каждой секундой беспокойство его нарастало. Последние вещи, которые, как он думал, закрывали собой ларец, он просто вышвырнул из сундука на пол. Ничего. Задыхаясь от волнения, он пытался убедить себя, что попросту ошибся сундуком. Он перерыл один за другим все свои кофры, прежде чем смирился с очевидным: ларец, в котором хранился флакон с драгоценным эликсиром, пропал.

Первое, что он почувствовал, был гнев. Он вскочил на ноги, подбежал к кровати и стал трясти Альмейду так яростно, что молодая женщина, проснувшись, вскрикнула от боли.

Джем ударил ее по щеке, после чего схватил за запястья и дернул вверх, заставляя приподняться так, чтобы он мог видеть ее лицо.

— Говори, куда ты его дела? Говори, или я перережу тебе горло!

Гречанка, в лице которой не было ни кровинки, разрыдалась. Высвободив одну руку, Джем снова ударил женщину, уверенный в ее виновности. Кто, если не она, мог свободно проникнуть в его комнату? Он швырнул женщину обратно на кровать и выхватил из-под, матраса изогнутый кинжал с инкрустированной бриллиантами ручкой, который всегда хранил в этом месте.

— Пощади меня, господин! Я ничего не знаю, клянусь тебе! Пощади! — взмолилась Альмейда.

Снедаемый гневом, он не хотел ничего слышать. Повалив жену на спину, Джем оседлал ее и приставил лезвие к ее шее.

— Говори! Приказываю тебе! Где ларец, который ты у меня украла? Куда ты его дела?

— Это не я, мой господин! Да поразит меня Всемогущий Аллах своей молнией, если я вру! Я ничего у тебя не крала!

Джем посмотрел в ее испуганные глаза. В них был только страх, но не ложь. С трудом переводя дыхание, он убрал кинжал и сел на край постели. Прикосновение босых ног к холодному каменному полу помогло ему овладеть собой. Пока гречанка приходила в чувство, лежа на постели и прижимая руки к груди, Джем искал объяснение случившемуся.

Если не считать своеобразной формы и цвета, этот флакон по своей ценности не мог сравниться с украшениями, которых было не счесть в его сундуках. Он представлял ценность только для него одного. Вор должен был знать, что представляет собой эликсир. Но ведь никто, кроме Хушанга, который был с ним рядом, когда появилась колдунья, даже не знал о его существовании! И следует ли из этого, что его верный товарищ продался врагу? Одна эта мысль причинила Джему ужасную боль. Хушанг — брат, друг… Дрогнет ли его рука, когда он нальет в бокал принца яд? Джем постарался найти ему оправдание, но не смог. Вопреки всему в памяти его всплыли моменты, когда, рискуя своей жизнью, Хушанг спасал его от верной смерти.

Хушанг — предатель? Джем не мог об этом даже помыслить. Он повернулся к гречанке — недвижимой, дрожащей. Схватив стеганое одеяло, он накинул его ей на живот.

— Все позади, тебе больше нечего бояться.

Она привстала, успокоенная звуком его голоса и его жестами, завернулась в одеяло и встала рядом с ним на колени.

— Хочешь, я помассирую тебе плечи? — спросила она, стараясь сделать вид, что ничего не произошло.

— Я хочу найти вора. Ты поможешь мне сделать это?

Она кивнула.

— Ни для кого не делай исключений — ни для моих жен, ни для моих товарищей, ни для женщин моих товарищей. Ни для кого, слышишь?

— Что мне искать, мой господин?

Джем описал ларец и флакон, а потом добавил:

— Когда найдешь флакон, не прикасайся к нему. Просто приди и скажи мне. Никто не должен знать, слышишь? Никто не должен знать, что именно ты ищешь!

— Я поняла. Я предпочту умереть, лишь бы не разочаровать тебя!

Джем погладил ее по щеке. С растрепавшимися волосами, осунувшаяся, она выглядела очень трогательно в своем порыве преданности.

— Ради этого не стоит умирать. Вполне вероятно, вор уже избавился от флакона или продал его. Если найти его не получится, постарайся осторожно узнать, может быть, кто-то видел флакон или слышал о нем. Я хочу знать. Я должен знать! А пока оставь меня. Мне нужно побыть одному.

Она схватила свое одеяние, надела его, соскочила на пол и покинула комнату на цыпочках.

Джем с нажимом погладил рукоятку кинжала. Кто бы ни был этот вор, он сам с ним поквитается. Но пока придется скрыть беспокойство и стараться выглядеть, как обычно. Он спрятал оружие обратно под матрас, на уровне подушек, и проследовал в свою туалетную комнату, где обычно производил омовение. Холодок пробежал по телу под рубашкой. Он помочился в специально для этих целей устроенный в полу желоб, промыл его небольшим количеством воды и вернулся погреться к очагу.

Что ж, предстояло смириться с бесповоротной потерей эликсира. В памяти всплыл их с Ги де Бланшфором разговор, на мгновение отвлекая его от мыслей о воре. Если Жак де Сассенаж и вправду столь влиятелен, как утверждает великой приор, будет полезно превратить его в союзника, который сможет в нужную минуту замолвить за него слово перед Анной де Божё. И лучшее средство для достижения этой цели — очаровать его дочь. Разумеется, чтобы с ней сблизиться, ему придется обвести вокруг пальца брата девушки и Филибера де Монтуазона. Однако принц прекрасно отдавал себе отчет в том, что его шарма и красоты достаточно, чтобы девушка сама стала искать с ним встреч, и ее окружению в таком случае нечего будет поставить ему в вину. Да и Ги де Бланшфор не сможет обвинить его в интриганстве. Джему была ненавистна мысль, что придется предать доверие великого приора Оверни и нарушить его планы, но отныне у него не было другого выхода. В качестве утешения он сказал себе, что воплощение в жизнь этого плана станет лучшей местью Филиберу де Монтуазону.

В остальном будет лучше положиться на волю случая… Предатель, конечно же, понимает, что рано или поздно Джем заметит пропажу флакона с эликсиром. Значит, он настолько уверен в себе и в эффективности своей «маскировки», что все равно решил рискнуть? Он снова подумал о Хушанге.

И тут же усилием воли прогнал эту мысль. Уже то, что он сам решительно отрицал возможность измены с его стороны, было лучшим доказательством: у его самого верного друга и спутника было все, чтобы стать идеальным предателем.