Читать книгу - "Шолох. Призрачные рощи - Антонина Крейн"

Каким будет краеугольный камень моего нового приключения?

Ведь это очень важно – первый шаг. Да, с любой дороги можно свернуть (пусть даже в канаву). Но именно первый шаг задает настроение, которое может стать твоим верным другом или, наоборот, чинить тебе препятствия. Первый шаг – это линза, сквозь которую на тебя будут смотреть окружающие. Поди уговори их потом сменить окуляр… И пусть у меня из зрителей только муха, старательно взламывающая коробку печенья, для меня всегда важно было внутреннее состояние. Знание глубоко внутри: ты все делаешь правильно.

Мне хотелось начать заполнение доски с какой-то особенной бумажки.

«Мы все…» – написала я. И задумалась. Перо «Пиши мной только правду» сильно обязывало. Вот умеет же Дахху выбирать подарки!

И вдруг, избавив меня от философских дилемм, где-то снаружи, в коридоре, раздался дикий грохот, короткий мужской вскрик и тяжелые удары, будто что-то били об стену, снова и снова.

Или кого-то…

Что тоже нередко случается в департаменте.

Отбросив бумажку, я выскочила наружу, и моим глазам тотчас открылось дикое зрелище: каменная скульптура бокки^[6], раньше стоявшая в стенной нише, сошла с пьедестала и теперь пыталась фонарем укокошить господина Ва́ррока Хаси́лиуса – ведомственного камера́ра.

Варрок возвел перед собой магический щит, а сбрендивший бокки долбился в него, осыпаясь мраморными крошками. Так их воюющая пара двигалась по коридору.

– Вам помочь?!

– Да. Пожалуйста, – ровно отозвался господин Хасилиус из-за щита.

Если что, камерар – это специальная должность, которая есть при каждом ведомстве. Колдун, занимающий ее, является чем-то средним между завхозом, ремонтником и… душой министерства.

У ведомства может быть только один камерар за раз: вступая в должность, такой чародей приносит клятву – «я буду сердцем твоим, мой Дом, я буду твоими стопами». И тогда камерар начинает слышать здание. Только когда он умрет, Башня Магов начнет подготовку нового.

Я подбежала к беснующемуся каменному бокки сзади и, привстав на мысочки, панибратски похлопала его по плечу.

– Хей, дружище! – окликнула я статую и со свистом уклонилась от фонаря, рассекшего воздух, будто булава, когда скульптура яростно развернулась.

Бокки замахнулся повторно, но я уже рванула к лестнице. Тяжелой поступью величественная статуя двинулась за мной.

– Спрячьтесь, – приказал Варрок Хасилиус.

Я нырнула за колонну в начале лестничной шахты, и тотчас мимо меня пронеслось облако зеленого пламени – это камерар швырнул силовой заряд. Бокки, получив его в спину, грузно упал вперед – через порожек и вниз по ступенькам.

К первому этажу докатились только осколки статуи.

– Спасибо за помощь, Тинави из Дома Страждущих, – бесстрастно поблагодарил Хасилиус, спускаясь за обломками.

Он у нас, в принципе, очень спокойный малый. Настолько неправдоподобно уравновешенный, что иногда невольно засомневаешься: а человек ли он вообще? Или там, под буграми мышц, спрятаны хитрые гномьи механизмы – вместо сердца? Так и тянет тыкнуть палочкой и проверить!

Может, бокки тоже взбесился чисто из любознательности?

– А что, собственно, случилось со скульптурой? – Я вприпрыжку поскакала по лестнице за камераром.

Услышав вопрос, Варрок величественно остановился. Он выглядел точь-в-точь как наше ведомство, будь оно мужчиной: кожа цвета парного молока, густые каштановые волосы и борода, глаза, меняющие оттенки, как витражи, бежевая и зеленая одежда. Очень мощный, громадный даже со всеми своими мышцами, но в то же время устремленный ввысь.

– Дело в том, – медленно произнес Хасилиус, – что некоторые статуи в Шолохе умеют оживать.

– Да, я это знаю.

– Откуда?..

Судя по расширившимся глазам Хасилиуса, я только что с успехом приблизила его к такой чудной эмоции, как удивление.

– Мой друг в том году случайно пробудил ферзя в дворцовом лабиринте, – объяснила я. – Причем как-то совершенно по наитию, просто попросив у него помощи. А учитывая, что в Шолохе загадки ходят парами, я догадывалась, что это не единственный случай. Но почему они оживают – понятия не имею.

– Они пробуждаются из-за этого символа. – Варрок наклонился и поднял с пола осколок статуи с вырезанной на нем спиралью. – В нашем ведомстве есть пара статуй с таким знаком, еще одну скульптуру-монаха я видел на дороге у Призрачной Рощи, несколько находил на острове-кургане. Раньше подобные статуи оживали только по Просьбе, сказанной с определенной интонацией, – Варрок показал мне, с какой, – но начиная с прошлой осени скульптуры иногда просыпаются сами по себе. Тогда их крайне сложно успокоить.

Я с интересом покрутила в руках осколок бокки.

Спираль была кривоватой, явно нанесенной очень давно, хотя в паре мест ее как будто бы обновляли кинжалом… Взгляд невольно приковывался к ее бороздке, которая сворачивалась все уже и уже, пока не смыкалась в жирную точку в центре.

– А откуда взялся этот символ?

– Кто-то из колдунов нарисовал эту спираль уже давно, не меньше трех столетий назад, – поведал Варрок. – Сильные маги иногда оставляют такие «секреты» в городе, полагая, что однажды они могут им пригодиться. Что касается нынешнего бунтарства скульптур, то, полагаю, источник силы, к которому они привязаны, стал мощнее. Это может быть что угодно: река, ветер, кровь определенного человека… – размеренно объяснил Хасилиус. – Едва ли мы узнаем. В Шолохе много секретов, оставшихся со времен его основания, и не все удается раскрыть. Говорю вам это как бывший Мастер Тайн.

Что правда, то правда.

Я вернула Варроку камень.

– Я полагаю, Просьбу может использовать кто угодно?

– Да, – сказал камерар. – Вы тоже можете применять ее, раз она вам известна. Магия Просьбы заключена в самих статуях, ваше колдовство здесь не потребуется. Просто знайте меру и не разбрасывайтесь этим умением направо и налево, чтобы оно не попало в дурные руки.

Я горячо поблагодарила Варрока за легенду и собиралась откланяться – пора пойти и сделать что-нибудь, достойное Младшей Ловчей! – но камерар неожиданно призадумался.

– Я не знал, что вас повысили, Тинави. Это хорошо. Поздравляю. Говорят, на новоселье надо что-то дарить, причем сразу, как встретишь счастливого переселенца. Ведь отложенный подарок теряет всякую силу – как и отложенное намерение, как и отложенное желание. Осуществи сразу – или они утонут в реке отвергнутых мыслей, чей песок – сожаление, а течение – время. Легенды мало для подарка. Однако я не был готов увидеть вас сейчас. Так что… – Он похлопал по карманам карамельных шароваров, заглянул в нагрудный кармашек тонкой льняной майки – таким, как Варрок, никогда не бывает жарко – и, ничего не найдя, свел на переносице густые брови.