Читать книгу - "Награда для Регьярда - Оксана Глинина"

Вилия

Там, откуда я была родом, на мои просьбы даже не обратили бы внимания, в лучшем случае попросили закрыть рот и ждать, что решат мужчины. Правда, Гила была женщиной необычной и весьма грозной: после смерти мужа в одиночку она вела хозяйство и весьма неплохо. Тётка заставила всех мужчин в округе считаться с собой не только тем, что была единственной сестрой правителя, но и тем, что за общим столом могла на ровне с другими распить бочонок крепкой браги. Даже Хельдог побаивался её, не смотря на его пренебрежительное отношение к слабому полу. Но Гилу слабой было назвать трудно.

Тем обиднее стало при воспоминании о ее смерти, жестокой и ужасной. Такая сильная духом и все же нашлись те, кто взял числом и сломил этот дух.

В памяти возникло распластанное изувеченное тело, от чего я дернулась.

‒ Тебе плохо? ‒ озабоченное лицо Регьярда возникло перед моим взором.

‒ Нет, я… ‒ даже не знала, как объяснить ему свой порыв. ‒ Просто вспомнила свое пленение, извини.

‒ Тебе не за что извиняться, то, что ты пережила ‒ ужасно. Они убили твоих родичей? На твоих глазах?

Странно, что мы заговорили об этом только сейчас, казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как я попала в плен к кочевникам. Всего несколько дней, а кажется целая жизнь промелькнула с тех пор, как я попала к сугурам. Ещё непривычнее говорить об этом ему ‒ незнакомцу, присвоившему, по сути, чужую добычу. Меня…

‒ Они… ‒ озвучить на словах, произошедшее с Гилой, было не легче, чем проглотить пригоршню колких булавок. ‒ Убили мою тётю, которая вырастила меня.

И еще массу народу, на наших глазах с Силен. В тот момент нас накрыло непреодолимой пеленой, в невероятном оцепенении не получалось даже кричать. Сестра тихо плакала, а я так и не смогла проронить ни слезинки. До сих пор…

‒ Она была тебе дорога? ‒ вопрос Регьярда вывел из задумчивости.

‒ Гила была непростая женщина, но очень сильная. Мне она казалась несокрушимой, тем обиднее было увидеть, как над ней издеваются и истязают, а я ничего не смогла сделать.

О! Я сказала это! Так вот, что больше всего меня беспокоило ‒ мое бессилие перед яростью сугуров, тем более неприятно было осознавать бессилие сейчас, когда моей судьбой могли распорядиться совсем чужие люди.

‒ Ты ни в чем не виновата, Вилия, ‒ Регьярд старался говорить спокойно, с долей участия, но легче от этого не становилось. Наоборот, внутри все как будто сжималось, в ожидании тяжелого удара, после мгновения милостивого обращения.

‒ Где мы? ‒ оглядевшись, наконец, спросила я. ‒ Это сад?

Но я точно помнила, что из помещения я не выходила.

‒ Да, это сад моей матери.

За спиной остался проход, затерявшийся среди резных каменных колон, перед нами же на открытой скальной площадке раскинулись цветочные кусты и деревья, цеплявшиеся за скудные островки почвы меж поросших мхом каменных столбов и мощёных дорожек. Большинство колышущихся ветвей и стеблей были голы, растеряв нежные лепестки на горном ветру, но кое-где ещё только распустились трепетные бутоны, радуя мир своей недолговечным светом. У Гилы такой красоты не было, она считала глупостью тратить время на «благовонную» траву, выращивая только самое необходимое. Жене моего отца возиться с землёй и ростками тоже было не интересно. От того и удивительно было видеть такую красоту в столь суровом краю.

‒ Моя мать была южанкой, ‒ полынная горечь в голосе словно пыталась укрыться за тёплом медового блеска глаз, ‒ она очень скучала по своей стране, в которой было много удивительных растений. У нас много леса, но из-за климата редко приживаются южные растения. Вот отец и приказал приспособить для её причуд это место. Нравится?

Еще бы не нравилось? Я розы видела только по праздникам ‒ все они были привозными, стоили будто из самоцветов сделанные. А здесь они просто росли ‒ только руку протяни, радуя глаз и душу случайному свидетелю этого чуда.

‒ Красиво! ‒ восхищенно прошептала я. ‒ Твой отец любил твою маму, раз устроил для нее такое.

‒ Любил… ‒ голос Регьярда напрягся, а улыбка сошла с лица. ‒ Ты хотела поговорить Вилия.

Если он и родился в любви, то от чего-то радостью воспоминания владетеля о родителях не отличались.

‒ Да, конечно, ‒ очарование моментом немного спало, холодный порыв закрыл лицо прядями волос, которые я поспешила убрать. Время обсудить уготованное мне грядущее.

‒ Регьярд, ‒ начала я, посмотрев в глаза мужчине, ‒ умоляю, отошли меня домой! Это самое правильное, что ты можешь сделать со мной.

‒ Почему ты так рвешься туда? ‒ владетель нахмурился, но не выглядел грозно.

‒ Я же тебе уже говорила! На родине остался мой жених, там мой дом, ‒ от чего-то я отвела взгляд от пристальных черных омутов, всматривающихся мне в самую душу.