Читать книгу - "Под Куполом - Стивен Кинг"

Билли и Ванда Дебик и не слышали двойного взрыва, потому что находились на шоссе номер 117 и потому что ссорились. Началось все с пустяка: Ванда отметила, что день выдался прекрасный, а Билли ответил, что у него болит голова и он не понимает, почему они вообще должны ехать на субботний блошиный рынок в Оксфорд-Хиллс, где продается никому не нужная рухлядь.

Ванда указала, что голова у него не болела бы, не выпей он вечером дюжину банок пива.

Билл спросил: сосчитала ли она банки в мусорном баке (как бы ни набирался Билли, пил только дома и всегда бросал пустые банки в бак: этим он гордился, как и своей работой электрика)?

Она ответила, что да, считала, Билл может в этом не сомневаться.

Они добрались до «Пательс-маркет» в Касл-Роке, пройдя путь от Ты слишком много пьешь, Билли, и Ты слишком уж меня достаешь, Ванда, до Говорила мне мама, не надо выходить за тебя замуж и Тебе обязательно надо быть такой сукой? За последние два года из их четырехлетней семейной жизни путь этот они проходили не раз и не два, но тут Билли внезапно почувствовал, что с него хватит. Он свернул на широкую заасфальтированную автомобильную стоянку у магазина, не включив поворотник и не снижая скорости, а потом вновь выехал на шоссе номер 117 и покатил в обратную сторону, не посмотрев в зеркало заднего обзора и не обернувшись.

Нора Робишо, которая оказалась на шоссе позади него, нажала на клаксон. Ее лучшая подруга Эльза Эндрюс недовольно поцокала. Обе женщины, ушедшие на пенсию медсестры, переглянулись, но не проронили ни слова. Они дружили так долго, что в подобных ситуациях в словах не нуждались.

Тем временем Ванда спросила Билли: куда это он едет?

Билли ответил, что домой, чтобы вздремнуть часок-другой, а она может отправляться на этот говенный рынок одна.

Ванда указала, что он едва не столкнулся с двумя старушками (расстояние до вышеозначенных старушек быстро увеличивалось с каждым мгновением: Нора Робишо без всякой на то причины считала, что быстрее сорока миль в час ездят только слуги дьявола).

Билли ответил, что Ванда говорит и выглядит, как ее мамаша.

Ванда попросила разъяснить, что он под этим подразумевал.

Билли разъяснил: у дочери, как и у матери, толстая жопа и язык, который работает без умолку.

Ванда назвала Билли алкашом.

Билли заверил Ванду, что она уродина.

В выражениях оба не стеснялись, говорили от души. К тому времени, когда они покинули Касл-Рок и въехали в Моттон, направляясь к невидимому барьеру, возникшему вскоре после того, как Ванда открыла дискуссию упоминанием о прекрасном дне, Билли проезжал в час уже много больше шестидесяти миль. Он разогнался практически до максимальной скорости, которую могла развить вандинская старая таратайка «шеви».

— Что это за дым? — вдруг спросила Ванда, указав на северо-восток, в сторону 119-го.

— Не знаю. Думаешь, моя теща пернула? — И Билли загоготал, довольный собственной шуткой.

Ванда Дибек осознала, что и с нее довольно. Она повернулась к мужу, и слова Я хочу развестись с тобой уже готовились слететь с ее языка, когда они достигли границы Честерс-Милла и Моттона и врезались в барьер. Таратайку «шеви» конструкторы снабдили подушками безопасности, но Биллова не раскрылась вовсе, а Вандина раскрылась не полностью. Рулевое колесо разломилось от удара о грудь Билла, рулевая колонка раздавила ему сердце; он умер мгновенно.

Ванда ударилась головой о приборный щиток, неожиданное катастрофическое смещение двигателя «шеви» сломало ей ногу (левую) и руку (правую). Боли она не почувствовала, только непрерывно ревел клаксон, автомобиль развернуло поперек шоссе, переднюю часть смяло гармошкой, а видела все это Ванда сквозь красную пелену.

Когда Нора Робишо и Эльза Эндрюс миновали последний поворот перед административной границей Честерс-Милла (они уже несколько минут оживленно обсуждали, что это за дым поднимался на северо-востоке, и поздравляли себя с тем, что выбрали для поездки менее загруженное шоссе), Ванда Дибек пыталась подняться, отталкиваясь локтями от белой разделительной полосы. Кровь лилась по лицу, практически полностью смазывая его черты. Большой осколок ветрового стекла срезал с нее половину скальпа, и теперь громадный клок кожи падал на ее левую щеку, как смещенная челюсть.

Нора и Эльза мрачно переглянулись.

— Гребаный случай! — вырвалось у Норы, и на том разговор прекратился.

Эльза выпрыгнула из салона сразу, как автомобиль остановился, и побежала к шатающейся женщине. Для пожилой дамы (Эльзе пошел восьмой десяток) бегала она на удивление быстро.

Нора оставила автомобиль на нейтральной передаче и присоединилась к подруге. Вдвоем поддерживая Ванду, они повели ее к старенькому, но работающему как часы «мерседесу». Куртка Ванды из коричневой стала мутно-бурой, а руки выглядели так, будто она опустила их в чан с красной краской.

— Хте Билли? — спросила Ванда, и Нора увидела, что бедная женщина лишилась большинства зубов. Три из них зацепились за окровавленную куртку. — Хте Билли, он фылес? Сто слюшилось?

— У Билли все прекрасно, как и у вас, — ответила Нора и вопросительно посмотрела на Эльзу.

Та кивнула и поспешила к «шеви», окутанному паром, который вырывался из пробитого радиатора. Эльзе, почти сорок лет проработавшей медсестрой (последний работодатель — Рон Хаскел, ДМ, и ДМ означало дуфус[16]медицины), хватило одного взгляда через распахнутую пассажирскую дверцу, висевшую на одной петле, чтобы понять: у Билли далеко не все прекрасно, и молодая женщина, половина волос которой болталась рядом с ее головой, уже вдова.

Эльза вернулась к «мерседесу» и села на заднее сиденье рядом с Вандой, которая погрузилась в полубессознательное состояние.