Читать книгу - "Имяхранитель - Азамат Козаев"

Сзади раздались ленивые аплодисменты, и насмешливый голос Модеста произнес:

– Можете больше не трудиться, имяхранитель. Ей некого звать. Все действующие лица уже здесь.

Иван обернулся. Перехватчики стояли в расслабленных позах, многие улыбались. Оружие оказалось спрятано. К эву Агриппе, счастливо повизгивая, ластились оба пятнистых «хорька». Корагг, похохатывая, трепал палевую гриву на холке коренастой, почти по-человечески большегрудой самки «черта», а та бесстыдно лезла ему лапой в пах. Гвоздодер манил кого-то пальцем и орал: «Соскучилась без меня, чертовка ты такая!». Лекс, ласково обняв за шею химероида, более светло окрашенного и намного более изящного, чем прочие (да вдобавок имеющего рожки), пританцовывал вокруг него, непристойно двигая бедрами.

Трубки из ртов «чертей» куда-то пропали.

Никакого дрессировщика поблизости не было и в помине.

Вывод напрашивался сам собой: омеговцы ни с кем не собирались сражаться, а его зачем-то разыграли. Попросту разыграли.

Иван закрыл глаза, опустил руки, изо всех сил сжал кулаки и с выражением сказал…

СТОЙБИЩЕ ХИМЕРОИДОВ

Вчера, после заката

Керосиновая лампа стояла прямо на полу. Возле нее, опершись локтем на свернутую лохматую шкуру, полулежал Модест и курил крошечную трубочку с длинным чубуком. В плетеных стенах хижины зияли дыры, в которые пролез бы кулак. Но странное дело! – ни одна мошка, ни один комар внутрь не совались. Может быть, их отпугивал еле заметный мускусный запах спящих в хижине пятнистых «хорьков»? Или виною всему табачные воскурения Модеста?

Зато снаружи насекомые гудели прямо-таки громоподобно. Ивану страшно было представить, что произойдет, если ему приспичит сходить до ветра и придется выйти за дверь. Снова натягивать просоленный до жестяной твердости комбинезон, прятать голову в накомарник, мазать руки дегтем. А если от изысков химерийской кухни – паштета из муравьиных яиц; батата, обжаренного на углях и нафаршированного непонятно чем; пива из молодых побегов папоротника прихватит кишечник? Бр-р…

– Так, значит, никакого дедушки Дуро и в помине не было? – спросил обломок из гамака. Гамак был удобный. Широкий, длинный и хорошо натянутый. Поверх плетеного полотнища лежала такая же шкура, как под боком у Модеста. От шкуры крепко пахло нестиранной овчиной.

– Ну почему же, был, – ответил эв Агриппа хрипловато и, кажется, чуточку насмешливо. – Был такой дрессировщик. Он действительно выходил и приручил лунного пса. Его обласкал император и императорский двор. Номер имел огромный успех у любителей цирка, особенно женщин, детей и колонов… И ласковый домашний горг действительно однажды в полнолуние зарезал его собственного ноктиса. Прямо на крыльце особняка в Пантеонии, подаренного Владу какой-то состоятельной поклонницей. Став обломком, бывший эв Дуро натворил больших глупостей. Потерял руку, глаз и, разумеется, угодил на остров Призрения.

– Я не о том, – терпеливо выслушав Модеста, сказал Иван.

– Да я понимаю, понимаю. Табачок здесь, знаете ли, своеобразный. Заставляет острословить и шутить. Шутить и остросло… Да-с! Так вот, в Гелиополисе вы разговаривали с моим коллегой по Коллегии, хе-хе. С эвом Рентгом, физиком «Омеги», о котором я вам, сдается, рассказывал.

– Да, я помню. Тот, что ищет проходы извне. Тогда, тогда… – Иван с силой хлопнул ладонью по гамаку, точно прижал к овчине внезапно пришедшую догадку, и тут же наставил на Модеста указательный палец. – Но тогда альфонсом в полумаске были вы, полковник!

– Разумеется, разумеется, имяхранитель. То был я. Ах, какой у меня был шикарный костюм! А шляпа! Подлинный контрабандный боливар! Семь декартов золотом!

Модест приподнял руки, развел и описал вокруг головы плавный полукруг, показывая, какой ширины были поля у великолепного контрабандного боливара.

– Послушайте, эв Агриппа. Не жалко вам было своих… – Иван потер лоб, подбирая слово. – Рабов? Слуг? «Чертей», которых натравили на меня. Ведь наверняка им был дан приказ беречь драгоценного обломка, но не себя. Вы же их на верную смерть направляли. А особенно ту самку, которой велели выкрикнуть имя Аримана.

– Не рабов и не слуг, но друзей! – сказал Модест грустно и пыхнул дымом. – Друзей, Иван. Воспитанников. Жалко, конечно. Но тут нужно учесть одну тонкость. Во-первых, они вызвались добровольно. А во-вторых, им уже пора было уйти.

– В каком смысле уйти?

– В летальном. Умереть.

– От старости?

– Нет, Иван, нет. Не от старости. Ох, долгий это разговор. И все-таки придется его начать. Ради него, собственно, я вас сюда и завез. Да еще ради того, чтобы показать, какие они на самом деле, наши химероиды. Не дикие и жуткие, а преданные, ласковые. Послушные, умные. Жертвенные…

– Похотливые, – прибавил Иван, вспомнив, как самки «чертей» уводили омеговцев в свои логовища с недвусмысленными целями. Кстати, не только самки.

– О да! И это тоже. Но заметьте, похотливы они не больше подчиненных нашего дорогого Корагга.

Иван брезгливо сморщился. Он никогда не был ханжой в вопросах плотской любви, но развращенность перехватчиков, с видимым восторгом принимавших ухаживания химероидов, его неприятно поразила. Слишком это было за гранью.

– К тому же вряд ли страстность химероидов можно назвать грехом, – продолжал философствовать Модест. – Это скорей пытливость исследователей окружающего мира. Наивная и беспорочная любознательность детей природы, а никак не извращенная чувственность пресыщенных людей.

– Хорошо, будь по-вашему, – согласился Иван.

Многословие Агриппы начало ему надоедать. «Отобрать у него это “своеобразное” курево, что ли? – подумал он, но скорей теоретически, нежели с намерением осуществить мысль на деле. – Или уж лучше самому попробовать закурить…»

– Конечно, все будет по-моему, – убежденно промурлыкал Модест и нарисовал трубкой в воздухе восклицательный знак. – Да-с, по-моему! – Он вдруг вскочил на ноги, бросил трубку в угол и абсолютно трезво проговорил, уперев руки в бока: – Учтите, имяхранитель, вам придется принять мои дальнейшие слова на веру. Во всяком случае, до утра. Утром я смогу представить вам кое-какие доказательства, если таковые потребуются. Решитесь поверить мне еще раз?

Иван хмыкнул:

– Попробую.

– Я рад. Так вот, дорогой мой имяхранитель, среди десятков разновидностей химероидов имеется полная дюжина существ, чье внешнее различие – чистая фикция. На самом деле они являются различными стадиями развития одного-единственного организма.

– Так же, как, например, личинка, гусеница и куколка являются фазами развития мотылька? – уточнил Иван.

– Именно так! – воодушевленно согласился Модест – Совершенно справедливо и очень наглядно. С вами приятно беседовать, имяхранитель. В данном случае первой ступенью развития, наиболее грубой и хищной, выступают… – он сделал театральную паузу и уставился на Ивана с хитрецой.