Читать книгу - "Птенцы Виндерхейма - Алина Лис"

Зима неумолимо приближалась. Ранние сумерки, туманы, устойчивые северные ветра. Вроде и не морозно на улице. Когда бегаешь утром или прыгаешь с топором, отрабатывая приемы, так вообще жарко. А вот полежать на солнышке, лениво почитать учебник уже не получится. Продрогнешь – и теплая шерстяная куртка не спасет.

Спасал зал для самостоятельных занятий на втором этаже корпуса первокурсников. Здесь, как и в библиотеке, стояли столы, но не было строгих наставников и правил насчет тишины. Хочешь – учись, хочешь – хихикай и дурачься. Да хоть по столам прыгай.

Бывало, что и прыгали.

Иными вечерами в зале не найти свободного стола – все оккупировано первокурсниками. Тогда приходилось идти в спальню к подругам. Но в спальне не то – в сон клонит, настроения рабочего нет.

Сегодня в зале было почти пусто. Кроме Альдис, Лакшми, Тэфи и Гурды здесь находилась только компания гальтов, тихонько зубривших в углу «Стратегемы».

Обычный вечер на Виндерхейме. Один из многих.

– …а потом меня вытошнило прямо в кабине. – Голос Лакшми дрожал. – И наставник Торстейн заставил нас мыть эту штуку изнутри и снаружи.

Гурда нахмурилась:

– Это его вина. Разве он не предупредил, что нельзя завтракать?

– Я и не завтракала. Только чаю выпила, он же не предупреждал, что чай тоже нельзя. – Глаза бхатки наполнились слезами. – Так стыдно перед Кришной. Он старается, помогает мне, а я… я не могу! Просто не могу! Я боюсь этой штуки!

– Не переживай, в первый раз всем нелегко. Меня тоже чуть не стошнило.

– Это был третий раз. – Она всхлипнула. – В первый я вообще потеряла сознание.

Повисла неловкая пауза.

Похожие чувства Альдис испытывала, находясь рядом с калеками, – осознание своей полноценности, смущение из-за нее и тайное, стыдное облегчение. «Я могу ходить, хвала богам! Могу говорить, видеть, слышать… я не лишена всего этого!»

Судя по лицам подружек, они ощущали что-то похожее.

Кое-как успокоившись, Лакшми продолжила:

– Я знаю, это бесполезно. Меня выгонят в конце года. Я ничего не умею, у меня не получается. Но все равно буду пробовать.

– Почему? – мягко спросила Гурда. – Ты так не хочешь возвращаться домой? Или боишься?

– Домой? Я очень-очень хочу домой! Там мама, сестры. Там тепло. Там все добрые… нет, вы тоже очень добрые. И наставники… многие. Но дома все равно по-другому.

– Тогда почему?

– Потому что если я сейчас перестану стараться, то Кришна… вы же слышали, что сказали наставники! Если я не буду стараться, он никогда не сдаст экзамены! А он так мечтает учиться дальше.

Она снова заплакала.

В этом вся Лакшми. Отдаст последний кусок хлеба другому, потому что «ему нужнее».

Ее напарник, мрачноватый бхат Кришна, обращался с девушкой, как с надоедливой собачонкой. Нет, не обижал (кто бы ему позволил?), но покровительственно помыкал, а то и вовсе игнорировал. Порой небожитель все же снисходил до того, чтобы объяснить напарнице какие-то сложные моменты, но большей частью старался просто отстранить девушку от работы, считая бесполезным балластом.

Короче, при таком подходе неудивительно, что у Лакшми ничего не получалось.

– Прости, пожалуйста, если я сейчас скажу бестактность. Если не хочешь, можешь не отвечать, – еще более осторожно продолжила Гурда. – Но почему ты вообще сюда поехала? Ты же не хочешь быть пилотом?

Лакшми вздохнула тяжко-тяжко:

– Боги не послали моему отцу сыновей. Должна была ехать моя сестра Рани, но она и мама… Они обе так плакали. Я сказала, что поеду вместо нее.

За окошком северный ветер низким голосом тянул унылую песню. Ожесточенно спорили сокурсники над «Стратегемами».

– Хорошо, что я поехала. Рани умерла бы здесь от тоски. Она не может без тепла. Недавно пришло письмо. – Бхатка показала ямочки на щеках – словно солнце выглянуло из-за тучки. – Сестра вышла замуж. Я счастлива. Даршан будет хорошим мужем.

– Погоди! – Глаза Тэфи сердито сузились. – Это не тот ли Даршан, который был твоим женихом?

– Да, это он. Но это неважно.

– Ничего себе неважно! – С недавних пор Тэфи необычайно остро воспринимала все, что касалось дел сердечных. – Ловкая стерва!

– Не надо, пожалуйста. Не говори так о ней, ты ничего не знаешь!

– Она гадина, использовала тебя.

Лакшми вскочила:

– ТЫ НИЧЕГО НЕ ЗНАЕШЬ!

Мальчишки в углу оторвались от учебника. Один выразительно покрутил пальцем у виска.

– Я пойду!

– Стой! Лакшми, подожди!

Гурда дернула Тэфи за рукав:

– Сиди с нами.

– Надо ее догнать…

– Тэфи, ты уже достаточно ей наговорила. Хватит плевать в чужих родственников.

– Я просто не могу этого слышать. – Гальтка сердито всплеснула руками. – И вы тут сидите, как будто так и надо… Альдис, ты чего молчишь?

В последнее время Тэфи начала считать себя в ответе за все, что происходит или происходило с близкими ей людьми. Иногда такая забота подкупала, иногда за нее хотелось прибить. Даже желай Альдис разделить негодование подруги, ничего бы не получилось. Выйти замуж в пятнадцать лет и остаток жизни управлять хозяйством, следить за слугами, рожать, воспитывать детей…

Ужас какой! Свихнуться можно от такого «счастья».

– Я думаю, женихи Лакшми – это не наше дело.

Гальтка замолчала и надулась. Обычно Альдис поддерживала ее в вопросах наведения справедливости.

Обычно их обсуждения не затрагивали друзей и знакомых.

Не стоило начинать расспросы. С подачи Гвендолен в маленькой компании давно установилось негласное правило не лезть в чужое прошлое. Кому-то слишком больно было вспоминать родных, для кого-то Виндерхейм стал настоящим спасением от домашней тирании. Задавать много вопросов – неуместно, судить – бестактно. Если человек захочет, сам расскажет.

– Гурда, когда мы поговорим с Сигрид насчет замены?

– Надо выбрать подходящий момент. Риоко согласилась, Накамура так вообще в восторге…

– Прошел уже месяц.

– Да, я знаю. – Гурда покраснела. – Прости, я поговорю с ней завтра.

– Мы поговорим.

– Да, конечно, мы.

Стол накрыла тень – рядом, сердито сложив руки на груди, стояла Гвендолен.