Читать книгу - "Каждая мертвая мечта - Роберт М. Вегнер"

Кор’бен Ольхевар, бывший фелано лагеря Кай’ве, обладал огромным и бесценным опытом в ремеслен ных работах. Не принимал прямого участия в сражении, потому что Кахель-сав-Кирху лично запретил ему. Вместо этого он с двумя сотнями людей днем и ночью делал щиты, ремонтировал панцири, шлемы и оружие. И потому стоил своего веса в золоте. Это он предложил, вместо того чтобы копать укрепления под обстрелом со стен, наполнять корзины землей и быстро выстраивать из них шанцы под носом у пораженного противника. Именно такая стена, длиной в сто и высотой в пять ярдов, ограждала их теперь от лучников и снарядов катапульт. Отсюда выходили на атаку и сюда же возвращались. Нынче — уже в третий раз.

Триста шагов отделяло их от стен, триста шагов ничейной земли, покрытой стрелами, камнями из катапульт и трупами. Триста шагов, которые независимо от того, атаковали они или отступали, растягивались на целые мили.

Люка со стоном уселся на землю рядом с валом, стянул шлем и ощупал голову. Опухоль, чтоб ей, не сходила. Башка его кружилась, и он снова чувствовал тошноту, лишь усилившуюся от запаха гнили. Они не успевали стаскивать трупы с поля, а потому тела лежали там и разлагались. От вони схватывало, словно железными обручами, брюхо. К тому же, в чем Люка никому не признавался, у него были проблемы с памятью. Не помнил, например, где спал прошлой ночью и что ел на завтрак. И ел ли вообще. А может, оно и к лучшему. Иначе бы выблевал все, что было у него в желудке. Если он выглядел так же, как себя чувствовал, то не странно, что Оверерс не собирался возвращать ему командование.

За шанцами уже скопилось с триста человек. Сержант смотрел, как перевязывают раненых, вырывают стрелы из щитов, как шутят и ругаются, снова формируя десятки и роты. Люка был страшно горд за них.

Колесо появилась перед ним внезапно, уселась рядом.

— Эй, Люка.

Выглядела она лучше. Ее обожженная кожа обрела более живые цвета, волосы на голове словно бы чуть отросли, а раны успели затянуться. А еще она говорила с куда большим смыслом. Только ее затянутый бельмом глаз выглядел устрашающе.

Он вздохнул.

— Тебе надо бы надеть повязку на глаз, чтобы не пугать людей.

Она ухмыльнулась. Он любил ее улыбку, потому что тогда она выглядела совершенно нормальной, счастливой девушкой.

— Но я хочу пугать людей. Их, — махнула она рукой на город. — Люблю, когда они боятся.

— Я тоже. — Он глянул на пращу, которую она держала в руке. — Попала в кого-то?

— В трех. Одного — бам! — Она хлопнула ладонью по лбу. — В самый центр. Даже шлем ему не помог. Умер. Люблю, когда умирают.

— Для того-то мы тут и находимся, как понимаю. Чтобы они умирали. — Вер-Клитус вдруг почувствовал сильное головокружение, все затуманилось перед его глазами. Когда он снова пришел в себя, Колесо склонялась над ним с заботой на лице.

— Ты болен, Люка. Я тоже была больной, когда ты вытянул меня из дыры, помнишь? Ты опекал меня. Теперь я буду опекать тебя. И других тоже. Всех, кто плачет.

У него не было сил ссориться. Естественно, после каждой атаки прибывало раненых, но эту девушку в лазарет не впустили бы, даже если бы она осталась последней парой рук, способных помочь. Неважно. Колесо и так скоро забудет о своих словах.

Вокруг началось внезапное движение, солдаты поднимались с земли, выпрямлялись и отдавали салют. Кахель-сав-Кирху появился между ними внезапно, без помпы, как простой пехотинец, но все равно притягивал к себе всеобщее внимание. Люка откуда-то помнил, что Кровавый Кахелле сейчас генерал; он долго сопротивлялся, но потом, когда они взяли Помве в осаду, его заставили надеть синий карваш. Война, по меекханской военной мысли, требовала четкой иерархии командования. Какой-то лейтенант не мог отдавать приказы капитанам и полковникам.

Проклятие, Люка попытался встать и отсалютовать, но тело не слишком-то хотело слушаться. Может, наконец кто-то из этих дурней заметит старого солдата и поможет ему добраться до ближайшего фельдшера? Или хотя бы куда-то в тень. Похоже, он-таки рановато полез в бой.

— Я… уже иду, Люка. — Колесо прикоснулась к его распаленной голове ледяными пальцами. — Отдохни. Тогда станешь чувствовать себя получше.

Исчезла, как и появилась, беззвучно. Вер-Клитус знал, что девушка не любит их предводителя, потому что тот при каждой встрече пытался отослать ее в тыл. Военная натура Кахеля-сав-Кирху страдала при виде ободранной малолетки, которая носится в первой линии атакующих. А может, он просто хотел ее сберечь?

За шанцами появилась очередная группа солдат, теперь под предводительством Оверерса-кан-Сумора. Были это те, кто не умел отступать в строю, и после каждой атаки их требовалось собирать в кучу. Люке неохотно пришлось признать, что сав-Кирху обладал нюхом на командиров. Капитан Третьей не сидел в тылах, смело вел атаки и не оставлял людей на смерть, а потом быстро и умело организовывал их возвращение в настоящую роту. За три минувших дня он уже успел заслужить немалое уважение.

— Большие потери?

Кан-Сумор пружинисто отсалютовал.

— Еще подсчитываем, генерал. Парни атакуют отважно, но когда приходится отступать — теряют голову.

— Потому что, как говаривал мой капитан во время каждой муштры, чтобы сделать «черепаху» под обстрелом, нужно иметь яйца размером с бычьи, а мозг — не больше мышиного. Хорошая работа. Мы уже на позициях завтрашнего штурма. Поставили шанцы под Черными и Синими вратами. Всего в ста шагах. Завтра входим в город.

Между Черной и Синей башнями в Помве был длиннейший участок стены, прямой, как по линейке. Почти полмили. И всего-то шесть башен на всей протяженности. Оборона до сих пор опиралась здесь на широкий ров, но за четыре дня атак ров уже успели засыпать так хорошо, что будь у восставших осадные башни, они могли бы подъехать под самые стены.

А стены там порой были всего-то восемнадцати футов высотой.

Именно поэтому их полк нынче атаковал уже трижды. Как и остальные подразделения повстанческой армии. Чтобы растянуть силы Помве вдоль всей линии обороны, чтобы измотать их непрестанными боями и не дать ни минуты отдыха. Чтобы специально подготовленные отряды саперов могли засыпать ров и поставить шанцы, из-за которых завтра начнется решающий штурм. Кор’бен Ольхевар смастерил для этого два тарана: гигантские стволы, закрепленные на подвижных рамах, покрытых мокрыми шкурами, должны были выломать ворота или разрушить фортификацию и открыть восставшим дорогу к центру города.

Естественно, обороняющиеся не могли не видеть эти приготовления. Наверняка они забили ворота землей и камнями и готовили лучшие свои отряды к отражению атаки. Буйволы. До сих пор армия рабов не сходилась с ними на длину меча. Стены обороняла городская милиция и наемные отряды, а значит, элитная пехота Белого Коноверина будет отдохнувшей.

И отчаянной.

Такие мысли, должно быть, пришли в голову и капитану Третьей роты.