Читать книгу - "Князь оборотней - Илона Волынская"

За распахнутой дверью началось шевеление. Хадамаха заставил себя подняться и, напоследок с силой проведя ладонью по шерсти Брата — словно хотел убедиться, что тот и в самом деле жив, — протиснулся внутрь. Аякчан уже зависла у верхней притолоки — чем обходить закупорившего проход медведя, предпочла взлететь.

Первое, что увидел Хадамаха, были прижавшиеся к самой дальней стене Тэму.

— А… вы что здесь делаете? — растерянно спросил он. Он напрочь забыл про людей-косаток!

— Как ваши орать начали, что всех поганых чужаков надо перебить, мы как-то сразу подумали, что это не только людей касается! — криво ухмыльнулся старший из Тэму. — Да и напомнили нам — очень прямо!

Под глазом у него красовался здоровенный синяк. Сзади смущенно заворчали. Хадамаха оглянулся. Отец, в человеческом облике, сидел на полу напротив непреклонно отвернувшегося от него Брата и пытался погладить шерсть на загривке своего второго сына — протягивал руку и замирал. Не решался. Рядом с Братом — и когда только успела проскользнуть! — стояла лишенная крыльев жена Канды и буравила отца таким взглядом, что тот, кажется, мечтал просочиться сквозь каменные стены. Сам Канда лежал на спине, и лицо его было неподвижно и лишено всякого выражения, как у грубо вырезанного деревянного идола, а глаза пустые и тусклые, точно старые потертые пуговицы. Рядом с ним так же неподвижно сидела дочь Эльга. Когда-то роскошный ее халат превратился в лохмотья — длинные рваные ленты, как бывает от ударов когтей.

Хадамаха вдруг ясно и отчетливо представил себе: сперва исчезают все участники камлания. Лишь сам Канда — пустая, лишенная души оболочка, будто окаменев, застывает посреди вырубки. Растерянные люди оглядываются по сторонам, гадая, куда могли все деться. Испуганная девушка бросается к отцу — трясет его, тормошит, зовет. А потом из разверзшихся небес начинают сыпаться разъяренные родовичи… и вот уже неспособная даже кричать от ужаса Эльга мечется между тиграми, злыми, болезненными ударами когтей полосующими на ней одежду. Теми самими молодыми тиграми, которым так понравилась хорошенькая дочь шамана. Снова рык… и злющая тигрица врезается одному из тигров в бок, отбрасывая его прочь от девушки.

Хадамаха поднял глаза на стоящую у стены Тасху — тигрица ответила ему вызывающим взглядом. Почему-то он точно знал, что это она отбила девчонку у родовичей. И погнала к Буровой, пока Брат волок бесчувственного Канду. А Донгаров отец держал распахнутые ворота, крича: «Сюда, бегите сюда!» Здесь были все: и уцелевшие люди, Хадамаха даже узнал ободранных и закопченных стражников — Хуту с дядькой Батой, — и выжившие жрецы. Только отца Донгара не было. Хадамаха оглянулся — не было и самого Донгара.

— Он ушел, — ломким голосом сказала Тасха. — Заглянул, на меня даже не посмотрел и ушел.

Хадамаха снова шел темными жаркими коридорами. Он больше не бежал и не торопился — куда спешить, когда все уже случилось? Аякчан тоже знала — спешить некуда, но по давней привычке все норовила лететь, мчаться вперед… Хакмар усталым движением ловил улетающую жрицу за руку, а порой и за ногу, как ребенок — накачанный дымом бычий пузырь, рвущийся в небеса. Тасха шла за Хадамахой — она стала будто меньше ростом, и ее яркая и яростная тигриная дерзость угасла, словно присыпанная выгоревшим пеплом.

— Он сказал, что сможет нас защитить, — тихо говорила Тасха. — Донгаров отец сказал…

— Откуда ты знаешь, что старший жрец — отец Донгара? — спросил Хадамаха. На самом деле ему было все равно, но привычка… Днями въевшаяся стражницкая привычка все выяснять досконально и ловить подозреваемых на оговорках и противоречиях. Хотя какая Тасха подозреваемая, теперь-то…