Читать книгу - "Риф яркости - Дэвид Брин"

– Хорошее рассуждение. Но оно не объясняет одного обстоятельства, которое меня давно удивляет: откуда у Уриэль под рукой так много оборудования? Всего, что необходимо для погружения. Я удивляюсь, зачем мы вообще ей понадобились? Почему у нее прежде всего не нашлось собственной спрятанной лодки?

Ур– ронн приходила в себя.

– Бухгалтер г'кек регулярно проводит инвентаризацию складов кузницы. Он сразу заметил бы что-то такое неурское, как подводная лодка, готовая к использованию.

Голос ее звучал саркастически. Однако Гек согласилась.

– Самое сложное было готово: насосы, клапаны, приборы. Я уверена, Уриэль и ее предшественницы полагали, что корпус и все остальное можно соорудить за несколько месяцев. Кто же ожидал, что все произойдет так быстро? К тому же кучка сумасшедших детей – отличное прикрытие. Никто не свяжет нас с сокровищницей богов из галактического прошлого.

– Я предпочитаю думать, – обиженно заявил драматичным голосом Клешня, – что истинная причина просьбы Уриэль присоединиться к нашей команде, это превосходная конструкция и мастерское изготовление нашего корабля-рабля.

Мы перестали переругиваться и уставились на него – потом всю маленькую кабину заполнил хохот, от него задрожал корпус и проснулась Хуфу, дремавшая у меня на коленях.

Теперь мы почувствовали себя лучше и были готовы к дальнейшему выполнению миссии. Казалось, самое трудное позади. Теперь остается только приказать Зизу прикрепить зажим с другой стороны “игрушки” и дать сигнал Уриэль, чтобы нас вытягивали. Конечно, придется долго ждать, пока нас будут поднимать на поверхность, поскольку г'кеки и уры еще больше людей подвержены кессонной болезни, если давление воздуха изменится слишком быстро. Из книг мы знали, что это ужасная смерть, поэтому скучный медленный подъем – приемлемая необходимость. У нас была с собой еда и различные личные вещи, помогающие провести время.

Тем не менее мне не терпелось покончить с этим. Клаустрофобия – ничто по сравнению с тем, что мы испытывали, когда все на борту – каждый по-своему – захотел, как деликатно выражаются в некоторых книгах, “в туалет”.

Но оказалось, возникло одно небольшое препятствие на пути к прикреплению зажима.

Мы сразу поняли проблему, когда увидели противоположный конец “игрушки”.

Второго кабеля не было.

Вернее, он был перерезан. В подводном течении мягко покачивались свежие металлические нити, свисая с конца одного острия, как непричесанный урский хвост.

И это еще не все. Когда Ур-ронн направила свет на дно океана, мы увидели извилистый след в грязи, уходящий на юг, в том направлении, куда, очевидно, утащили кабель. Никто из нас не мог сказать, сделано ли это дни, джадуры или годы назад. Но на ум приходило слово “недавно”. Никому не нужно было произносить его вслух.

Полетели электрические искры: это Ур-ронн рассказывала о ситуации тем, кто ждал в мире света и воздуха. Долгая задержка ответа свидетельствовала об удивлении. Наконец с искрами, трещащими в нашем тесном помещении, пришел ответ.

Если состояние позволяет, пройдите по следу троса два кабельтовых, затем доложите.

Гек пробормотала:

– Словно у нас есть выбор. Ведь лебедку контролирует Уриэль. Разве легкое опьянение или кессонная болезнь для нее что-то значат?

На этот раз Ур-ронн не повернулась, но обоими хвостами хлестнула Гек под линией шеи.

– Вперед на половине, Олвин, – скомандовал Клешня. Со вздохом я согнулся и снова начал. И вот мы двинулись вперед, направляя один луч на извилистый след в грязи, а другим Ур-ронн светила направо и налево, вверх и вниз. Впрочем, вряд ли это могло предупредить нас об опасности. Не бывало корабля, менее вооруженного и более медлительного и беспомощного, чем наша “Мечта Вуфона”. Этот разрезанный кабель – он был изготовлен с помощью галактических технологий и должен был выдержать под водой многие тысячелетия, сохраняясь целым и невредимым. И я совсем не хотел рассердить того, кто его разрезал.

Мы ползли вперед. В кабине царила тишина. Все были очень серьезны. Прошло больше мидура медленного продвижения по скользкой грязи, у меня в руках и спине закололо – вторая степень усталости. Я слишком устал, чтобы ворчать. За мной Хуфу выражала свою скуку, роясь в моем наспинном мешке. Она разорвала пакет с сэндвичами с рыбой, откусила кусочек, а остальное разбросала по полу. Всплеск и влага, которую я ощущал ножными подушечками, свидетельствовали, что там накапливается жидкость. Я не собирался гадать, что это: излишняя влага, какая-то течь или наши собственные отвратительные отходы. Запах в кабине становился все более густым и спелым. Я боролся с очередным приступом боязни тесноты, когда Клешня резко крикнул:

– Олеин, стой! Назад! То есть машины – полный назад!

Хотел бы я сказать, что увидел, что вызвало этот взрыв, но видимость мне закрывали сидящие впереди. К тому же мне изо всех сил приходилось бороться с инерцией рукоятки, которая собиралась продолжать вращаться в прежнем направлении, посылая колеса вперед. Я изо всех сил сжимал деревянный стержень, чувствуя, как что-то трещит в спине. Наконец мне удалось замедлить вращение, а потом и совсем его прекратить. Но несмотря на все усилия, я никак не мог заставить колеса вращаться в противоположном направлении.

– У нас крен! – объявила Гек. – Наклон вперед и направо.

– Я ее не видел! – кричал Клешня. – Мы поднимались на небольшую возвышенность, и тут она появилась, словно ниоткуда, клянусь!

Теперь я тоже почувствовал наклон. “Мечта” явно наклонилась вперед, вопреки всем усилиям Гек, которая лихорадочно перемещала балласт. Лучи словно метались в темноте впереди, показывая зияющую пустоту на том месте, где только что была мягко поднимающаяся равнина.

Наконец мне удалось заставить ручку вращаться назад, но торжество победы оказалось кратким. Один из магнитных зажимов, – прикрепленных, мне кажется, к колесу покойной тетки Гек, – разжался. Колесо глубоко погрузилось в грязь, и нас повело в сторону.

Луч прошелся по краю пропасти, над которой мы раскачивались. Очевидно, то, что мы приняли за дно Трещины, было лишь шельфом на краю настоящей впадины. Теперь впереди зиял подлинный разрез, готовый поглотить нас, как поглотил множество другого, того, что больше никогда не станет участвовать в делах там, где ярко сверкают звезды.

Так много мертвого, и мы готовы к нему присоединиться.

– Сбросить балласт? – лихорадочно спросила Гек. – Я могу его отрезать. Потяните сигнальную веревку, чтобы Зиз раздулся. Я могу это сделать! Сделать?

Я протянул руку и мягко погладил два ее стебелька. Успокаивал, как научился делать за эти годы. То, что она предлагает, не имеет смысла. Тяжесть стального троса, который мы протащили за собой, гораздо больше нескольких кирпичей, подвешенных к днищу “Мечты Вуфона”. Если бы можно было перерезать и трос, мы, вероятно, всплыли бы. Но что помешает запутаться и порваться воздушному шлангу, когда мы будем вращаться? И даже если шланг чудесным образом уцелеет, нас вынесет наверх, как снаряд в “Первых людях на Луне” Жюль Верна. Даже Клешня, вероятно, умрет от кессонной болезни.