Читать книгу - "За короля и отечество - Линда Эванс"

Принц едва мог говорить — так сильно дрожали его губы.

— Я… я слишком боялся… что они займутся мной…

— Это ведь ты привел этих шакалов к нам! — взревел Кадориус, вскакивая, и с такой силой грянул кулаком по столу, что тот подпрыгнул, а Креода пал на колени. — Ты их привел! Зная, что не сможешь удержать их в рамках приличий! Болван, да твое предательство вдесятеро хуже, ибо ты спустил их на наших людей, на людей, чья кровь течет и в твоих жилах! Ты мне мерзок! — Кадориус сплюнул на пол, и побелевший как мел принц еще раз вздрогнул. — Повешение — слишком милосердная смерть для таких, как он. Ослепить ублюдка — и пусть кается в содеянном до конца своих дней.

Седрик попытался было вымолить прощение для сына, но Кадориус не дал ему говорить, закатив добрую оплеуху.

— Это тебе, — процедил он сквозь зубы, — за убийство всей семьи Ионы в Айнис-Уэйт! Моих добрых друзей и родных! Что ж, твою судьбу я отдаю в ее руки, ибо нет среди нас никого, кто пострадал бы от твоей алчности больше, чем она.

Иона медленно, с достоинством, встала со своего места; в серых глазах ее застыла та же полная боли скорбь, что и у Килин. Долгую минуту она молча, сжав губы, смотрела на Седрика. У Килин остался хотя бы ее отец. Иона же потеряла всех. Взгляд ее был ледяным как зимний океан. Седрик вспыхнул, потом побледнел и затрясся под этим безмолвным взглядом.

— Окажите ему ту же милость, что оказал он мне, — произнесла она наконец негромким шепотом, слышным, однако, во всех концах зала. — Отошлите его нагим на зимние болота, пусть борется за свою жизнь, не имея ничего, кроме зубов и ногтей. Пусть он питается сырой рыбой, а руки его кровоточат от плетения сети из трав и ветвей, ибо не будет у него даже ножа, чтобы срезать колючие стебли. Пусть он спит на гнилых водорослях, где ноги его будут щипать крабы и мыши. Пусть он живет там вдали от людей, от всего, что было ему дорого, ибо жить по-людски он все равно не умеет.

Седрик затрясся как смерть.

— Пусть дочери его и малолетние внуки, что играют у него во дворце, станут заложниками. Пусть он страдает, как страдала я, — хотя бы на тот год, что скрывалась я от его ищеек на болотах. Но к близким его проявите милосердие, какого не проявил он ко мне, ибо я никогда не потребую, чтобы их убили так же безжалостно, как он убил моих. И пусть короли и королевы Британии решат, что сделают они с его семьей, если он попытается бежать с этих болот. Вот что я требую для тебя и твоего рода, и я молю Бога единственно, чтобы у него нашлось на тебя немного милости помимо гнева за содеянного тобой.

Это было, решил Стирлинг, суровое, но самое милосердное наказание из всех, что предлагались в этом зале. Это казалось тем удивительнее, что предложила его Иона, более других пострадавшая от короля Уэссекса.

— Вот умница, — прошептала Бренна МакИген по-английски, словно прочитав его мысли. — Она отказывается опускаться на их уровень. У этой девочки смелости и сострадания больше, чем у любых вместе взятых пятерых мужчин в этой зале.

Он удивленно покосился на нее, потом кивнул. Она говорила правду. Более чем правду. Это был обнадеживающий знак, и он надеялся только, что милосердие возьмет верх. Арториус поставил предложения Ионы на голосование, и за считанные минуты судьба Седрика и его семьи была решена. Кадориус, командир осажденных защитников Бэдон-Хилла и старейший по возрасту из правителей южных королевств, огласил приговор.

— Ты лишаешься земель, званий, титулов и богатств, — объявил Кадориус, холодно глядя сверху вниз на поверженного предателя, самозваного короля, пришедшего к власти с помощью саксонского золота и саксонского оружия. — Тебя сошлют в соленые болота на побережье Думнонии, прочь от людей и всех, кто мог бы сжалиться над тобой, дабы ты жил там, как сможешь, или же умер, если на то будет Божья воля. Если захочешь, можешь взять с собой и сына своего. Он может разделить с тобой изгнание — пусть он напоминает тебе, а ты ему о содеянном. Остальные же дети твои и внуки будут привезены в Думнонию, где и будут жить у меня во дворце как гости. До тех пор, пока нога твоя или твоего сына не ступит за пределы этих болот, с ними будут обращаться с подобающим уважением. Более этого короли и королевы Британии тебе не обещают. В отличие от Господа нашему милосердию есть пределы, и не проси нас о большем.

Поверженных саксов с низко склоненными головами увели.

По приказу Арториуса собравшихся обнесли подогретым вином, дабы смыть горький привкус мести, прежде чем перейти к следующему вопросу. Напряжение в зале несколько унялось; люди начали переговариваться вполголоса и вытягивать затекшие ноги. Ковианна Ним принесла Арториусу кубок горячего, сдобренного травами вина и с улыбкой шепнула ему что-то. Он усмехнулся в ответ и осушил кубок. Моргана нахмурилась, внимательно следя за Ковианной. Анцелотис, вспомнив, что именно Ковианна выдала намерения Морганы Арториусу, решил присоединиться к ее разговору с дукс беллорумом.

— Ты так и не узнала ничего о том, где может быть Эмрис Мёрддин? — спросил Анцелотис, подойдя к ним.

Ее прекрасные глаза расширились в неподдельном удивлении.

— Нет, не знаю. Ума не приложу, что с ним могло случиться. Ему так не терпелось вернуться в Кэр-Бадоникус, чтобы присмотреть за последними приготовлениями… Боюсь, он наткнулся на разбойников. Или на саксонских лазутчиков.

Анцелотис прищурился. Вероятность того, что саксы высылали разведку аж к самому Глестеннинг-Тору, представлялась ему ничтожной; насколько ему или кому-либо еще было известно, саксы не заходили севернее или западнее Бэдон-Хилла.

— Вероятнее всего, разбойники, — рассудительно сказал он. — Придется прочесать местность, чтобы повыжечь их.

Она опустила свои длинные ресницы и пригубила вина из своего кубка.

— Обязательно. Только нелегкая это будет работа.

Что-то в ней настораживало его, но что именно, ни он, ни Анцелотис так и не смогли определить. Может, это просто казалось им после той истории с письмом, в котором она обвиняла Моргану в измене. Что, с замиранием сердца сообразил вдруг Анцелотис, стоит в повестке дня следующим вопросом. И ведь он практически ничем не мог помочь Моргане — и Бренне МакИген — в случае, если совет решит, что она виновна в предательстве интересов Британии. Ну разве что похитить ее и увезти к ирландцам…

Под шарканье ног и бульканье разливаемого по кубкам вина — слуги еще раз обошли собравшихся — совет продолжил свою работу.

— Среди нас сегодня, — объявил Арториус, когда все расселись по местам, — гости с севера и запада, из Далриады и Белфаста. Гости, которые, как и мы, бритты, сильно пострадали от саксов. На прошлом нашем совете мы уже обсуждали, разумно ли нам связываться с далриаданскими ирландцами, и мнения наши тогда разделились. — На лице дукс беллорума вдруг мелькнула улыбка, и в первый раз Анцелотис позволил себе хотя бы надеяться на то, что Арториус может поддержать Моргану в этом.

Арториус наклонил голову в сторону ирландской делегации.