Читать книгу - "Анакир - Танит Ли"

Немного в стороне, прямо в душной тени у дороги, тоже было на что посмотреть. Бродячий святой, явно помешанный, предсказал, что скоро будет дождь, и сейчас бился в судорогах, призывая его. Стража не смеялась над ним. Если у нее возникало желание позабавиться, то для этого имелся другой безумец.

У обочины стояла телега с колесами, застопоренными с помощью камней. Солнечный свет с беспощадной яростью выставлял напоказ того, кто на ней находился.

Часа два перед этим он завывал, но сейчас вроде бы заснул. Его голова склонилась на грудь, черные волосы и борода скрыли лицо. Медная кожа со следами кнута лоснилась от пота и грязи. Телега тоже была грязна, хоть и украшена увядшими гирляндами, и хранила множество отметин от камней, которые толпа в Йилмешде швыряла в нее и в сидящего на ней человека. Безумец был опутан неестественно тяжелыми цепями, которые крепились к циббовому столбу, вбитому в телегу. К нему же, прямо над головой человека, был прибит кусок дерева с выжженной надписью. Не все могли прочесть, что на нем написано, но догадаться было нетрудно. «Я — принц Рармон эм Дорфар, сын Ральднора, сына Редона. Воззрите на мой триумф!»

Они взирали на это уже почти месяц. И слушали тоже. Правда, речь у безумца была невнятная, зато легкие великолепные. Еще больше развлекало их, когда он начинал греметь цепями, не в силах освободиться. Его ярость и гнилостный запах от его ран доставляли Вольным закорианцам исключительное удовольствие. Вот что они сделают со всем Дорфаром, а также с проклятыми желтыми народами, которые посрамили их.

Пленнику регулярно давали пить и время от времени кормили его. Йил желал, чтобы Рурм эм Ральнар прожил долго.

Когда по ночам он выл на луну, его пытались унять с помощью кнута, но это не помогало. Единственный человек, который решился подойти к нему, чтобы почесать об него кулаки, кончил очень плохо — безумец бросился ему на горло и прокусил вену. Через минуту стражник испустил дух, захлебнувшись кровью. Теперь, когда Рармон начинал вопить, его осыпали проклятиями, но не решались ни на что иное.

В пятидесяти шагах от него огромное дерево наконец-то вырвалось из земли, обдав всех фонтаном камней и грязи. Палюторвусы замерли, и пленник на телеге вскинул голову. Глаза у него были желтые, как у его бабки, степной колдуньи Ашне’е.

Сначала Вольные закорианцы хотели его ослепить, но Йил, точнее, Катус, не разрешил его калечить, заявив, что намерен показывать его во время войны, а потому он должен остаться узнаваем для врагов.

Подлесок вдоль дороги полагалось выжигать. Далеко на юге, в перенаселенных долинах меж гор, освоенных еще Старым Закорисом, огонь был главным средством остановить наступление леса. Передовой отряд расчистки продвинулся так далеко, как только можно, в основном ради того, чтобы заставить шпионов Повелителя Гроз бить тревогу. Однако на всем протяжении дороги оттуда до здешнего участка буйство джунглей сдерживалось с неимоверным трудом.

Зима в Таддре была порой дождей, а потому выжигание производилось именно в это время года. Глубь леса под пологом листвы всегда оставалась влажной и полной испарений, но здесь, на открытом пространстве, солнце высушивало деревья, и они вспыхивали как щепки от любого случайного огонька.

За последнее время безумец в телеге, если он вообще замечал что-либо вокруг, уже дважды наблюдал этот процесс. Сначала воздух наполнялся искрами и пламенем, затем следовал раскат грома, стена ливня и клубы густого удушливого дыма, знаменующие окончание пожара. Тринадцать дней назад команда рабов, работавшая в гуще джунглей, оказалась отрезана и сгорела заживо — в тот раз гроза пришла слишком поздно, чтобы помочь им. Но если вопли несчастных и пробудили какие-то иронические воспоминания во взбаламученном мозгу безумца, то он не подал виду — просто молча стоял и позвякивал своими цепями.

От палюторвусов такого смирения ждать не приходилось — эти болотные твари ненавидели огонь. Поэтому всякий раз, как небо между деревьями начинало темнеть и хмуриться, кто-нибудь забирался повыше и накидывал мешки на головы зверей. Их волосатые тела натирали сильно пахнущей мазью, чтобы перебить запах гари, а кроме того, отвлекали их от происходящего разными лакомствами. Для полуголодных рабов это зрелище было невыносимо. Здесь работали элисаарцы, искайцы и таддрийцы. Раньше здесь имелась и команда полукровок, но они быстро вымерли. Люди с примесью светлой крови недолго выдерживали на такой работе под беспощадным западным солнцем.

Блаженный, который предсказывал дождь, вдруг поднялся, жадно принюхиваясь, и вскинул руку, показывая три пальца:

— Вот столько времени, не больше.

Небо потемнело и набухло, нависая над самыми верхушками деревьев. Закорианцы приняли решение и разошлись вдоль цепи рабов. По их команде и мужчины, и женщины кинулись вперед, поджигая лес факелами. Внезапно будто невидимая волна прошла по джунглям, и пламя стремительным драконьим броском взметнулось вверх на тридцать футов. Посыпались головешки. Рабы с воплями отскочили назад и столпились посреди дороги. Стаи птиц с пронзительными криками взмыли в небо.

В тот же миг, словно по точному расчету, белый росчерк молнии прорезал облака.

Ударил гром. Палюторвусы в волнении трясли закутанными головами — они были немыми и не могли выразить беспокойство криком. Невзирая на все предосторожности, они учуяли запах пожара.

По обеим сторонам дороги выросли сплошные стены огня. Рабы, сбившись в плотную кучу, вразнобой молились и причитали. Бродячий святой топтался на месте, воздевая к небесам свои тощие лапки. Даже надсмотрщики в ужасе начали взывать к богам. Но дождь все не начинался.

Снова раздался раскат грома, на этот раз прямо над головами. Две ослепительные молнии, похоже, столкнулись в небе и обрушили свою объединенную мощь на какое-то дерево, в глубине джунглей, но достаточно сухое, чтобы в небо взметнулся еще один столб огня. Пылающий ствол рухнул поперек дороги. Это вызвало новый взрыв отчаяния в толпе рабов. Надсмотрщики орали, требуя откупорить бочки с водой, чтобы хоть как-то сдержать огонь. Но пламя пожирало эту воду, выплевывая облака пара.

Огонь был повсюду. Даже небо изливалось огнем, а не дождем.

Спасаясь из этого ада, один из Вольных закорианцев запнулся о телегу безумца. Бросив взгляд наверх, он встретился с темно-золотыми глазами, в которых отражались молнии, и в ужасе отпрянул. Он вспомнил, к какому роду принадлежит этот человек, о чем говорила и надпись над его головой — Повелителя Гроз.

И тут, будто мало было горящего леса и изрыгающего огонь неба, вырвался на свободу еще один кошмар Южной дороги, черный, как ночь.

Должно быть, второпях палюторвусов не слишком надежно привязали, и теперь тот зверь, что был помоложе, порвал упряжь. Ничего не видя из-за накинутого мешка, слыша лишь громовые раскаты у себя над головой и чуя лишь ужасающий запах гари, палюторвус взбесился и в панике заметался по дороге. Люди бросились врассыпную. Один из них, недостаточно проворный, был раздавлен, смят, как гнилой плод, когда гигантские ноги протопали по нему.