Читать книгу - "Хельмова дюжина красавиц. Ненаследный князь - Карина Демина"

…угодил родственник, хорош табак, замечателен просто… но на рынок его беспошлинно, как о том карезмийцы просят, пускать нельзя. Собственные табачники не удел останутся… нехорошо…

— Здесь! — Королева шелестела страницами и платьем… — Ты только послушай… они утверждают, что эта девица беременна от тебя!

— От меня? — Его величество с неудовольствием приоткрыли левый глаз, припоминая всех девиц, которым за последние месяцы внимание уделяли.

Трое…

…а ведь были времена…

…были и прошли, ныне возраст, и пусть еще не старость, но уже тело ослабло, покоя желает, а не увеселений. Нет, сам-то король ничего против увеселений не имеет, однако же собственные силы и умения дворцовых целителей оценивает здраво.

И, открыв второй глаз, он с уверенностью заявил:

— Врут, дорогая.

— Да? — Королева выглядела обеспокоенной. — А пишут, что…

— Дай сюда. — Он отложил трубку и руку протянул, испытывая подспудное раздражение, что тихий этот вечер, каковые ныне были редкостью, разрушен. Королева безропотно протянула газету со статейкой.

И снимок имелся свежий.

И написано было живо, увлекательно…

— Врут, — спокойно ответил король, пробежавшись по строкам. — Сами посудите, дорогая, вы же присутствовали на открытии конкурса… и эта… девица, уж простите за каламбур, именно девицей была.

Королева прикусила мизинец.

Не то чтобы она не знала об изменах супруга — знала и по давней договоренности, благодаря которой брак этот был крепким и по-своему счастливым, закрывала глаза. Но одно дело очередная интрижка и совсем другое — ребенок.

— И, конечно, лишить девицу девичества — дело нехитрое… но вот чтобы за несколько дней она и забеременеть умудрилась…

Король хмыкнул.

И ее величество с немалым облегчением выдохнули. Все же бастард — это… оскорбительно…

— Да и ошибочка вышла. — Его величество ткнули в газету пальцем. — На эту красавицу Матеуш нацелился…

— Она ему не подходит.

— Ах, дорогая, тебе волю дай, так ты мальчика вовсе в монастырь спровадила бы… Анелия тебе тоже не нравилась.

— Развратная особа.

— Развратная… как есть развратная. — Его величество цокнули языком, припоминая очарование этой развратной и напрочь аморальной особы, которая…

…впрочем, некоторые воспоминания он предпочитал держать взаперти.

— Мальчик страдает. — Королева дотянулась-таки до шнурка.

Ей хотелось шоколада.

Горячего, украшенного пышной пеной взбитых сливок и темно-красной вишенкой, с каплей коньяка или травяного бальзама. И пусть придворный целитель с придворным косметологом вкупе твердят, что сладости ее величеству вредны, но… чем-то надо себя радовать?

— Мальчику заняться нечем, — проворчал король, но кофию потребовал. — Все страдания его — от безделья… а вы ему потворствуете!

Ее величество оскорбились и замолчали.

Благодатная тишина длилась недолго. Его величество успели сосчитать трещины на желтоватом лице амазонки, заметить пару дохлых мух, что лежали меж стеклами, и услышать, как шуршат под глянцевым паркетом мыши. Подали и шоколад, именно такой, какой хотелось королеве, и серебряный кофейник с крохотными, чуть больше ногтя, чашечками.

Кофий ее величество разливали лично.

Перемирие, значит…

— Люди поверят, — сказала она, мизинчиком указывая на газету, что так и осталась лежать на краю стола. — Мы должны что-то… предпринять.

— И что вы предлагаете? Судиться?

…и изваляться в грязи?

— Отнюдь. — Все же ее величество была по-женски умна. — Суд или опровержение будут восприняты… неправильно.

Права. Вновь заговорят о самодурстве и королевской власти, каковая слишком уж… абсолютна.

— И девушку отсылать нельзя… во всяком случае, сейчас… надо окружить ее заботой и вниманием… пусть Матеуш заявит, что признает этого ребенка…

Король кивнул.

Иногда он почти любил свою супругу.

— Когда же станет очевидно, что ребенка нет, то… никто не осудит, если девица раскается в обмане и уйдет в монастырь…

Ее величество подхватили вишенку и отправили в рот.

…и все-таки надобно с ремонтом что-то думать…