Читать книгу - "Сердце волка - Анна Шнайдер"

— Грэй! — послышался голос императора. — Я думаю, тебе стоит пойти вместе с Эдвином к Дориане, она будет рада вас видеть. Оставишь там мальчика и вернёшься в малый рабочий кабинет.

— Но…

— Без «но», — отрезал Эдигор. — Аравейн, Элли, проводите Грэя и Эдвина в покои императрицы.

Я даже не обратила внимания, что его величество не назвал моего имени, пока вдруг не прозвучало:

— Рональда, подойди.

Я подняла голову, внезапно осознав, что рядом никого не осталось — все поспешили исполнить указание императора. Даже Грэй ушёл, забрав с собой Эдди.

Стало легче. Если бы ещё Эдигор соблаговолил отпустить меня на все четыре стороны... Но он не соблаговолил — стоял на верхней ступеньке и ждал, пока я подойду.

Я вздохнула и подчинилась.

Император сегодня был во всём чёрном — чёрная рубашка, брюки, ботинки… И походил на мрачную предгрозовую тучу. Но этот его облик не вязался с ласковой улыбкой, которой он наградил меня, когда я подошла вплотную.

— Ты ведь не завтракала?

Я покачала головой.

— Пойдём.

Эдигор взял меня под руку, развернулся и повёл за собой во дворец. Я бы хотела сказать: «Не нужно, оставьте» — но не могла. Сил сопротивляться не было.

Император шёл быстро, не выпуская моего локтя из железной хватки. Один этаж, второй, третий… Рядом мелькали разноцветные ковры, красивые вазы, каменные полы и стены, изысканные картины, свежие цветы повсюду… Я ни на чём не могла сосредоточиться, кроме собственного дыхания. А ещё моргала почаще, чтобы не разреветься.

Неприметная деревянная дверь привела нас на узкую винтовую лестницу, по которой мы поднимались всё выше, и выше, и выше… Пока наконец не очутились возле дверного проёма, за которым оказался проход на крышу дворца.

Я задрожала от восторга, делая вперёд шаг за шагом, чувствуя, как Эдигор отпускает мой локоть, позволяя отойти от него подальше.

Здесь было удивительно. Вокруг раскинулся лес — эта башня находилась на такой высоте, что город можно было увидеть, только если подойти к самому краю крыши, а пока стоишь так, как я, впереди лишь лес… и небо. Синее, с белыми разводами облаков. И воздух, какой воздух!

Слёзы всё-таки брызнули из глаз, потому что на одно мгновение мне показалось, что я вновь в Арронтаре. Только там я чувствовала себя такой свободной, только там я могла дышать полной грудью… несмотря на то, что была несчастна и одинока.

Но эти слёзы принесли мне облегчение.

— Я приходил сюда с детства, в те дни, когда был чем-то расстроен или просто не хотел никого видеть, — донёсся до меня тихий голос императора. — Здесь хорошо в любую погоду, даже в дождь. Это место всегда меня успокаивало. Возьми, — Эдигор встал сзади и протянул мне спелый ямол на открытой ладони. Я взяла плод, не колеблясь ни секунды.

Он был тёплым и таким аппетитным, что я тут же откусила кусочек, чувствуя, как по подбородку и пальцам побежал ароматный сок.

Пока я ела, император молчал. И лишь когда я разделалась с фруктом и застыла, не зная, куда деть косточку, забрал её у меня и тихо сказал:

— Понимаю, это не полноценный завтрак, но лучше, чем ничего. Если хочешь, мы спустимся и…

— Нет, — поспешила ответить я, — мне тут хорошо. Вы можете оставить меня, а сами возвращайтесь к делам.

— Если не возражаешь, я пока побуду с тобой.

Хлопанье крыльев. Птица Эллейн покинула наконец плечо Эдигора и полетела куда-то вниз. Наверное, ей наскучил наш разговор.

— Разве я могу возражать? Это ведь ваше место.

Император сделал ещё шаг — я уже почти чувствовала спиной его грудь — и произнёс:

— Если тебе здесь нравится, это место станет и твоим тоже.

Я не знала, что такое родительская ласка, но почему-то распознала её совершенно безошибочно, когда император вдруг положил ладони мне на плечи.

— Он обнимал тебя, Рональда? Хоть раз в жизни?

Я сразу поняла, о ком спрашивает Эдигор.

— Нет.

Вздох.

А потом я впервые в жизни оказалась в крепких отцовских объятиях. Обернулась, спрятала лицо на груди, как много раз хотела сделать в детстве, сжала в кулаки ткань рубашки и закрыла глаза.

— Зачем вы это делаете? — прошептала я. — Почему так относитесь ко мне?

— Потому что очень хорошо знаю, что это такое — жить без родительской любви. Рональда… конечно, я не смогу заменить тебе отца в полном смысле этого слова, ведь ты уже взрослая девушка, но если тебе будет нужна моя помощь и поддержка — приходи не колеблясь.

Как странно. Я, жаба-Рональда, стою на крыше рядом с императором, и он предлагает мне свою поддержку. Он готов принять меня такой, какая я есть, в отличие от…

— Расскажи мне всё, — продолжил он тихо, погладив меня по волосам. — Если хочешь. С самого начала.

И я рассказала. Впервые в жизни. Абсолютно всё.

Про родителей и брата, про любовь к Нарро, про встречу с Грэем… Даже про Дэйна.

Я не знаю, сколько мы пробыли там, на крыше императорского дворца. Устав стоять, Эдигор сел и пристроил меня рядом с собой, а я всё говорила, говорила, говорила…

А когда я закончила, он обнял меня и дал выплакаться.

— Ты очень сильная, Рональда.

— Нет-нет… Видите, как я плачу? Разве так бывает с сильными?

— Всё бывает. А ты просто не веришь в собственную силу. Именно поэтому ты так долго не могла превратиться в волчицу — не верила в себя.

— Потому что меня не любили.

— Возможно. А может, ты просто не замечала. В любом случае, я говорю о твоей любви к самой себе. Ты презирала саму себя, хотя на самом деле ничто не мешало тебе себя полюбить.

— Полюбить? Такую страшную жа…

Он прижал палец к моим губам и покачал головой.

— Это неважно. Какая бы ты ни была, ты — это ты. И пока ты не научишься любить себя, счастливой не станешь.

— Но в Арронтаре…

— Теперь ты не в Арронтаре. И на самом деле от него не слишком много зависит. Всё зависит только от тебя самой, Рональда. Просто поверь.

Я рассмеялась.

— Просто?..

— Да. На самом деле это действительно просто. Вера не требует доказательств. Либо ты веришь, либо нет — вот и всё.

Ветер пошевелил мои волосы, прошептал что-то на ухо… Но что, я не смогла расслышать.

Нарро… «Вера»… Интересно, почему родители назвали его именно так?

— А вы?

— Что — я?

— Вы… верите? В меня?

Глубокие тёмные глаза императора смеялись, когда он ответил, легко касаясь ладонью моих волос: