Читать книгу - "Вирус забвения - Вадим Панов"

– Простите.

Прелат кивнул в знак того, что извинения приняты. Он был прав – Лохлан был адептом храма Истинной Эволюции несколько лет, ему импонировали идеи Мутабор. Однажды он согласился на участие в операции, его никто не заставлял. Так что груз ответственности лежал и на нем.

– К сожалению, мы не можем констатировать, что программа внедрения намерений с помощью мем-вирусов полностью успешна. Взять хотя бы ваш случай… Но лично вы постарались на славу – все пункты программы выполнены. Теперь в Эдинбурге все пойдет на лад, и мем-вирусы больше не понадобятся. Вы отличный социопсихолог, Лохлан.

– Кто был тот человек, которого я убил на Пустыре?

Флетт не собирался задавать этот вопрос, но память внезапно выбросила в авангард восприятия уродливое узкое лицо с выпученными глазами и неестественно выпирающим лбом. Как бы то ни было, что могла значить смерть одного бродяги в сравнении с тем, что по его милости творилось на улицах Эдинбурга?

– Бедняга Ливерти… Он встретил вас случайно. Его послали за Сводом, поскольку вы не явились в назначенный срок. А вы, увидев знакомое лицо, решили избавиться от опасности разоблачения. К сожалению, Дариус обнаружил тело Ливерти и вот это, – прелат показал нож, которым Лохлан убил беднягу, – после того, как случайно встретил вас. Он не смог правильно оценить ситуацию. Он наказан. Мы поняли, что с вами что-то пошло не так, слишком поздно – мы уже успели потерять вас из вида.

– Но я не помню, у меня был заказ…

– Разумеется, не помните. Никакого заказа у вас не было. В тот момент действие вируса забвения было очень сильным, мозг еще не привык к отсутствию воспоминаний и старался заполнить пробелы фантазиями. Только и всего. Ливерти просто не повезло. Не огорчайтесь – когда речь идет о решительных мерах, жертвы неизбежны.

Он говорил так, словно речь шла о шахматных фигурах, а не о живых людях. Но ведь так и есть – Ливерти был для них всего лишь человеком, пройденной, более низкой ступенью. Лохлан знал и о способности к безоговорочному самопожертвованию со стороны прелатов, поэтому ничего не сказал в ответ Стангу.

– Значит, все жертвы, все усилия и чаяния тысяч людей, все это только ради внедрения сети «Науком»? Только для того, чтобы завладеть секретами верхолазов? Или чем еще вы хотели там поживиться?

Станг улыбался, но его глаза – зеркало души, если она, конечно, имелась у этих существ – стремительно меняли свой цвет от темно-синего до бурого, проходя все стадии, включая алый и ярко-зеленый. Прелат был в замешательстве. Он то ли не знал, что сказать, то ли не мог решиться, стоит ли это говорить Лохлану. Хотя насчет решимости – вряд ли: Флетт вспомнил свое состояние, в которое впадал после повторения Постулатов, и понял, что прелату неведомы сомнения, он видит мир на пять, а то и на десять шагов дальше самых прозорливых людей.

– Мир намного глубже, чем вы можете себе представить, профессор. И чем могу себе представить я. Это лишь часть замысла Милостивого Владыки, и вы помогли этому замыслу осуществиться. Вы должны гордиться этим.

Как ни странно, несмотря на всю неприязнь, на все омерзение, которое он испытывал к задумавшему это существу, Лохлан действительно гордился. С мем-вирусом или без него, но именно он столкнул в Эдинбурге две силы, он разворошил засыпающий Анклав. К лучшему ли эти изменения – покажет время. Возможно, прелат уже знает, чем все закончится. Но он вряд ли поделится догадками – храмовники не любят раскрывать свои мысли людям. Пусть и почти достигнувшим уровня прелатов.

– Кто следующий?

В голосе Лохлана не было ни требовательных, ни саркастических ноток. Ему просто было интересно, где еще собираются применить новое оружие.

– Мем-вирус больше не будет применяться, – сообщил Станг, отворачиваясь.

Когда он снова повернулся к Флетту, в его руке был автоматический инъектор.

– Вы переутомились, Лохлан, – сказал прелат.

Он не делал попыток ввести лекарство. Или то, что было заправлено в инъектор. Для Лохлана здесь все добровольно, Станг ждал, пока Флетт не выразит согласия.

– Почему?

Прелат вздохнул и опустил шприц. Глаза существа снова стали непроницаемо-черными. Он не стал переспрашивать, разумеется, для него не было ничего непонятного в этом разговоре. Так же, как в большинстве других.

– Потому что технология показала себя не с самой лучшей стороны, – объяснил он причину отказа от использования вирусов. – Трудно контролировать ситуацию, когда не знаешь, в каком месте внедрение сработает, а в каком нет. Слишком приблизительный результат.

Прелат вздохнул. Похоже, ему надоело объяснять очевидное человеку, но все же он продолжил:

– Койман смотрел рекламу много раз. Но он до сих пор недоволен тем, что с легкой руки Мортенса в Эдинбурге начато подключение сети «Науком». Вы передали ему мем-вирус, одному из первых. Но – никакого воздействия. Да и Мортенс тянул слишком долго – трудно сказать, что побудило его в конце концов сдаться: мем-вирус или действия ломщицы в старой сети Анклава. Да и машинистка Бойда…

– Думаю, Лиса не могла и представить лучшего подарка, чем тот, что получила: завладеть сетью Анклава, – зачем-то вставил Лохлан.

– Вероятно, так. Только ведь и Лиса получила свой мем-вирус. Что заставило ее рисковать жизнью ради этого взлома? Вы знаете?

– Вирус?

– А вот я не уверен в этом. Ломщица, как оказалось, полезла в сеть совсем не для того, чтобы помочь Бойду. Вернее, не только для того. Она хотела найти убийц своей семьи. И нашла – только сестру, которая, к счастью, осталась жива. Думаете, без мем-вируса она не стала бы рваться в этот их… мир Цифры, имея такую возможность?

– Значит, вирус – фикция?

Прелат усмехнулся.

– Нет, вирус – это вирус. Но результат его действия оказался не столь однозначен, как при лабораторных испытаниях. Мозг – слишком сложный инструмент. Даже мозг человека. И жизнь – слишком запутанная штука, чтобы, породив в чьей-то голове побуждение сделать два шага вперед, мы получили именно такой результат. Люди не всегда делают то, что хочется. Даже то, что кажется необходимым и правильным – не всегда. Слишком много факторов, слишком много ненужной памяти, накопленной с самого рождения.

– А вы этого не предполагали? – Флетт не смог удержаться от язвительности в голосе.

– Предполагали, разумеется, – прелат не счел необходимым заметить сарказм собеседника. – Но при лабораторных испытаниях привитые намерения оказывались на порядок сильнее, чем ограничивающий их человеческий фактор. Трудно, знаете ли, в лаборатории устроить то, что вы, профессор, умудрились сотворить в целом Анклаве. Когда сталкиваются понятия «надо» и «хочу», возникает депрессия. А когда того, что «надо», оказывается слишком много и эти понятия начинают противоречить друг другу – тогда на сцену врывается безумие. И остается только один выход: идти по пути большинства – с этого момента все побуждения заканчиваются, и начинается толпа. Впрочем, это вам как раз понятно. Должно быть, лучше, чем мне.