Читать книгу - "Маг и кошка - Кристофер Сташеф"

Балкис и Антоний ошеломленно уставились друг на друга. Но в конце концов юноша зарделся и, опустив глаза, воззрился на свою тарелку.

У Балкис заныло сердце от тоски. Она с грустью потупилась и решила, что молчание Антония и его смущение может означать только одно: он не желает прожить с ней такую долгую жизнь. «Нет сомнений, — в отчаянии думала Балкис, — теперь он не считает себя ниже меня. Да, да, это его жизнь, а не моя так важна для страны, а значит — и для всего света, и он понял это!»

А Мэт, наблюдая за Антонием, пришел к совершенно противоположному выводу.

После ужина он решил объяснить это Балкис. Заглянув в ее покои, Мэт нашел девушку горько рыдающей. Она бросилась в его объятия и долго плакала. А потом Мэт утер ее слезы и сказал:

— Он не желает признать правду о себе. Вот почему он так переживает.

— Нет, это потому, что он меня презирает, считает лживой! Он никогда больше не станет доверять мне! — причитала Балкис. — И поделом мне! Я должна была верить ему, должна была сразу сказать ему о том, кто я такая!

— Да, пожалуй, тебе следовало поступить именно так, — согласился Мэт. — Но ведь ты боялась, что он ответит на твою откровенность именно так, как ответил теперь. И тебе не стоит удивляться и так горевать.

Балкис отстранилась, отступила на шаг и в отчаянии посмотрела на Мэта красными, заплаканными глазами.

— Ты говоришь так, словно у меня еще есть какая-то надежда!

— Думаю, ему можно втолковать, что ты просто-напросто боялась потерять его, — ответил Мэт. — Он поймет это, но только после того, как перестанет думать о себе как о самом ничтожнейшем существе на всем белом свете.

— Он вовсе не ничтожество! Он отважный и верный, он необычайно талантлив, и… — У нее перехватило дыхание. — И он дивно красив! — Из глаз Балкис вновь ручьями хлынули слезы. — О нет, нет, мне нужно было рискнуть! Только от него я желала бы получить то, чего мне так хочется, — от него, а больше ни от кого из мужчин! И зачем только я не соблазнила его, чтобы он разделил со мною ложе!

— Вот как? Да ведь потом он бы ненавидел себя, проклинал бы себя за это до остатка дней, думая только о том, что это он совратил тебя. Тогда он уж точно покинул бы тебя, не сомневайся — заверил девушку Мэт. — Успокойся и дай ему разобраться в себе. Если он любит тебя сейчас, то будет любить всегда.

— Как же он может любить меня — предательницу, скрывшую правду о себе?

— А я думаю так: все дело лишь в том, что он не верит, что достоин тебя, — горячо возразил Мэт. — Я пристально наблюдал за ним во время разговора о волшебном источнике. Антоний честно, искренне не поверил, что он был достоин такого чуда. Он убедил себя в том, что купания в том озере была достойна только ты.

Балкис округлила глаза и еле слышно пробормотала:

— Да как он только мог так подумать?

Мэт пожал плечами:

— Это всего лишь лишнее подтверждение той трагедии, которую ему довелось пережить нынче вечером.

— О какой трагедии ты говоришь? — в отчаянии вскричала девушка.

— Он узнал, что ты слишком хороша для него, только и всего, — ответил ей Мэт. — Он считает, что ты выше его, что ты для него недоступна. Почему бы еще он впал в такую тоску?

В заплаканных глазах Балкис сверкнули огоньки надежды.

— Тогда… Тогда, быть может, он все же сумеет простить меня?

— Он простит тебя в то же мгновение, как только мы убедим его, что он тебя достоин.

— И как же… нам это удастся сделать? — простонала Балкис.

— Позволь мне поговорить с ним, — предложил Мэт. — Только имей в виду: я ничего не могу обещать тебе, но постараюсь сказать ему кое о чем, что, на мой взгляд, способно заставить его передумать.

— О лорд маг, правда? Ты поговоришь с ним?

— Буду только рад. К тому же у меня есть подозрение, что исход этой беседы — и в моих интересах. — Мэт думал о завоеваниях татаро-монголов в его родном мире — тех завоеваниях, которые здесь еще не произошли, о том, какой ужас, какие разорения грозили этому миру, как опасен был идол анимистов, привидевшийся в страшном сне шаману из Центральной Азии. — Думаю, — задумчиво проговорил Мэт, — Антоний поверит мне, если я сумею убедить его в том, что он нужен другим людям.

— Всем на свете, кроме меня!

И Балкис опять разразилась горькими рыданиями.

Мэт вздохнул, обнял ее и принялся ласково успокаивать. Он ужасно жалел о том, что рядом нет Алисанды — вот кто мог бы согреть сердце бедной девочки. К тому времени, как Балкис наконец выплакала все слезы и заснула, было уже далеко за полночь, и Мэт решил, что Антония до утра лучше не беспокоить.

Но наутро, после завтрака, когда Мэт собрался пригласить Антония прогуляться, верховный министр явился с дурными вестями. За городскими воротами стоял какой-то незнакомец в плаще с капюшоном. Он отказался показать свое лицо, но при этом утверждал, что он — посланник Кала Наг и что ему нужно немедленно поговорить с императором.

— Отведите его к тронному залу, — распорядился пресвитер Иоанн, — но не впускайте, пока я не прибуду туда. — Он поднялся и хмуро сдвинул брови. — Пусть принесут мою парадную мантию. — Он кивнул Мэту. — Пусть тебя также облачат, как подобает, лорд-маг. Ты встанешь по левую руку от меня, а принц Ташиш — по правую. — Затем он обратился к Балкис и Антонию. — А вас бы я попросил пройти в потайную комнату, чтобы вы слушали и смотрели оттуда и, если понадобится, помогли лорду магу своим волшебством.

Антоний вздрогнул от неожиданности, поспешно встал и поклонился:

— Без сомнения, ваше величество.

Они с Балкис отправились в небольшую комнатку, устроенную в стене тронного зала. Оттуда за всем происходящим можно было незаметно наблюдать через потайные отверстия. Сердце у Балкис пело от счастья. Если речь шла о чужом благе, ее Антоний действовал, не раздумывая. Правда, от собственного блага он был готов отказаться в одно мгновение. Как же она могла втолковать юноше, что он — величайшее благо для нее?

Балкис посмотрела в глазок и увидела, как пресвитер Иоанн воссел на троне и крикнул стражникам:

— Впустите его!

Незнакомец вошел в зал — высокий, зловещий, в сером плаще с капюшоном, надвинутом низко-низко, чтобы не было видно лица. Он стремительно подошел к нижней ступени возвышения и даже не подумал поклониться императору, что само по себе выглядело оскорбительно.

— Мы не любим, когда нас заставляют ждать, о глупейший из повелителей! — проговорил он хриплым, шелестящим голосом.

Ташиш негромко, но гневно воскликнул и шагнул вперед, но пресвитер Иоанн жестом остановил его.

— Как я посмотрю, — сказал он, — тебе не только недостает учтивости, но ты не знаешь и правил придворного этикета. Видимо, ко всему прочему, ты еще и трус, если не желаешь показать своего лица?