Читать книгу - "Колдун из Салема - Вольфганг Хольбайн"

Он приподнялся на цыпочки, чтобы заглянуть в комнату поверх плеча Говарда. Его взгляд на секунду задержался на лице Рольфа с подбитым глазом.

— Ничего подобного, — поспешно ответил Говард. — Спасибо вам за бдительность, но…

— Если бы здесь ничего не происходило, — перебил его портье, — то я бы ничего и не услышал.

Говард вздохнул.

— С моим племянником случился приступ, — сказал он. — Но теперь все в полном порядке.

— Приступ? — отговорка, придуманная Говардом, была явно не самой удачной, и лицо портье стало еще более подозрительным. — Не поймите меня превратно, мистер Говард, но наша гостиница пользуется хорошей репутацией. Если ваш племянник болен, то его следует показать врачу, или же…

Говард, вздохнув, открыл свой бумажник, вынул из него десятифунтовую купюру и запихнул ее в нагрудный карман портье. Тот тут же замолк.

— Еще есть вопросы? — тихо спросил Говард.

— Я… нет, сэр, — ответил портье. — Если вашему племяннику все-таки потребуется врач, то…

— Тогда я вас позову, — пообещал Говард. — Обязательно. И извините за то, что заставил вас беспокоиться. Этого больше не повторится.

Не дожидаясь ответа, он закрыл дверь, вздохнув, облокотился на нее и на несколько секунд закрыл глаза.

— Что это было, Говард? — тихо спросил я.

— Это? — Говард улыбнулся. — Портье. К счастью, просто алчный человек. Но… — встретившись со мной взглядом, он вдруг замолчал. Улыбку с его лица словно ветром сдуло, и я снова заметил, как он озабочен и изможден. — Все в порядке. Роберт. Я тебе все объясню. Но не сейчас. Мы с Рольфом еще должны сходить в гавань, через полчаса мы вернемся. После этого у нас будет уйма времени. Мы можем оставить тебя одного на полчаса?

— Думаю, что да, — сказал я.

На самом деле я содрогнулся уже от одной только мысли, что останусь в этой комнате один. Но что-то подсказывало мне, что мне ничто не угрожает. По крайней мере, сейчас.

Говард бросил на меня испытывающий взгляд:

— Правда?

— Правда, — подтвердил я. — Я чувствую себя уже лучше. И обещаю тебе, дядя Говард, что буду хорошим мальчиком и никуда не убегу.

Говард ухмыльнулся:

— Ну и хорошо. Мы, вообще-то, спешим. Пошли, Рольф.

Он вышел из номера, причем так быстро, что я не смог бы уже ничего ни сказать, ни спросить. Его уход был похож на бегство…

Я отогнал эту мысль, откинул одеяло, осторожно приподнялся на кровати и попытался сесть. Несмотря на слабость, которую я испытывал еще совсем недавно, теперь я чувствовал себя снова здоровым и сильным, и уже жалел о том, что дал обещание не выходить из гостиницы.

Впрочем, я же не обещал не выходить из номера. Поэтому я вполне мог спуститься в салон и выпить там чего-нибудь. Чего-нибудь такого, чего мне мучительно хотелось уже целую неделю. Вдруг почувствовав сильную жажду, я выпрямился, потянулся за своими брюками и… оцепенел.

Мой взгляд упал на противоположную стену. Две или три секунды я таращился на белые обои, а затем, с трудом подавив крик, оглянулся. Но в комнате позади меня никого не было. В камине все еще горел огонь, распространяя свет и приятное тепло.

Медленно, чувствуя, как колотится мое сердце и дрожат руки, я повернулся и снова посмотрел на стену. Без сомнения, тень на стене была моей тенью, окруженной пляшущими бликами горевшего в камине огня, неровной по краям и неестественно большой. Она мельтешила в такт языкам пламени и находилась в постоянном движении, как будто жила своей жизнью. И, тем не менее, это была моя тень. Хотя… она не была человеческой тенью…

В столь раннее время в забегаловке «Черная овца» практически не было народа. Большинство посетителей появлялись здесь ближе к вечеру, после завершения рабочего дня — то есть после того, как рыбацкие лодки возвращались в гавань, а крестьяне заканчивали работу на полях. У длинной стойки, во многих местах изуродованной горелыми — от окурков — пятнами и круглыми следами от кружек, сидело всего лишь двое посетителей, а еще двое играли в шахматы за маленьким столиком у единственного в этом помещении прямоугольного окна. Тем не менее, в воздухе сильно пахло табачным дымом и пивом, а хозяин заведения, расположившийся перед зеркальными полками с бутылками, выглядел таким усталым — и морально, и физически, — как будто был уже поздний вечер.

— Подожди здесь, — тихо сказал Бенсен.

Он, оставив Норриса одного, подошел к стойке и подозвал хозяина заведения взмахом руки. Тот нарочито медленно отставил в сторону бокал, который уныло тер как раз в этот момент, бросил тряпку в тазик с водой и вытер руки о свой грязноватый фартук. Затем он медленно приблизился к Бенсену.

— Бенсен, — пробурчал он. — Чего тебя сюда принесло? Хочешь рассчитаться по долгам?

— Завтра, — механически ответил Бенсен. — Обещаю тебе, Хэл, — он огляделся по сторонам. Оба шахматиста были увлечены игрой и, похоже, больше ни на что не обращали внимания, однако двое мужчин, сидевших у стойки, прервали свой разговор и с нескрываемым любопытством стали разглядывать Бенсена и Норриса. — Задняя комната свободна?

Хэл автоматически кивнул:

— Да, конечно. Но…

— Тогда принеси нам туда два пива, — перебил его Бенсен. — И проконтролируй, чтобы нас никто не беспокоил.

— Больше ничего? — буркнул Хэл весьма недружелюбно. — А два пива я, как обычно, должен записать на твой счет, да?

— Да получишь ты свои деньги, Хэл, — нетерпеливо ответил Бенсен. — Не позднее завтрашнего вечера.

Хэл, похоже, хотел еще что-то сказать. Но вместо этого он лишь вздохнул, повернулся, молча взял два полулитровых бокала с полки, открыл краник и стал наливать темный эль в один из бокалов. Бенсен слегка улыбнулся и сделал знак Норрису. Быстро, но не настолько, чтобы своей поспешностью привлекать еще больше внимания, Бенсен пересек помещение и, пройдя по короткому коридору, зашел в заднюю комнату.

В ней царила темнота. Занавески на окнах оказались задернутыми, а воздух был таким спертым, что Норрис закашлялся. Бенсен кивком головы указал на покрытый зеленой скатертью игорный стол, который вместе с четырьмя стульями, стоящими рядом с ним, видавшим виды бильярдным столом и декоративными досками для игры в дротики, висящими на стенах, составлял убранство комнаты. Бенсен поспешно подошел к окну и отдернул занавески. Комнату осветил яркий солнечный свет — и стали видны витающие в воздухе пылинки. Бенсен тоже закашлялся, отодвинул шпингалет на окне и открыл одну его створку. Холодный ноябрьский воздух хлынул в комнату, заставив Бенсена съежиться, но теперь, по крайней мере, можно было нормально дышать.

Пока Бенсен возился с окном, Норрис уселся на один из стульев. Он сильно сутулился, его лицо было бледным, а глаза — покрасневшими и неестественно широко раскрытыми. Из левого уголка рта текла слюна. Посмотрев на него, Бенсен испугался.